— Гром, вы совершенно не умеете льстить, — неожиданно резко произнесла Сандра. — Я всего лишь известный психолог, далеко не выдающийся и тем более не великий. Льстить нужно, соблюдая меру. Любая женщина хочет быть обманутой не меньше, чем любой мужчина, но обман должен быть искусным.
— Но я говорил искренне, — возразил Мир, — и действительно считаю вас великим психологом или уж, по крайней мере, выдающимся. И так считаю не я один, а, наверное, каждый, кто читал ваши работы. К тому же разве в наше время нужен обман?
— Он всегда нужен, Мир, — назвала его Сандра первым именем, — и мужчина должен это помнить. Вы очень красивы, причём подлинной мужской красотой, и, на мой взгляд, ваша красота отражает истинное положение. Женщины просто разбаловали вас тем, что всё вам прощают. Даже то, что вы им всегда говорите правду. И будет лучше, если вы это однажды сами поймёте. Например, во Франции в девятнадцатом веке мальчиков из аристократических семей специально учили выражать восхищение нарядом дамы минимум несколько раз за вечер, даже если это не соответствовало действительности, и учили делать это мастерски, чтобы не попасть впросак. Вы же совершенно не умеете этого делать и, похоже, не собираетесь учиться.
Сандра вновь лукаво сощурила «тигриные» глаза и кокетливо тряхнула длинными огненно–рыжими волосами.
Командир звездолёта впервые почувствовал — откровенное кокетство Сандры не просто действует на него, а действует с потрясающей силой.
— Наверное, вы правы, — смущённо признал он. — Но мне приходится много работать, и на ухаживания не остаётся ни сил, ни времени.
— И женщины это понимают, — кивнула Сандра, — а вы этим без стеснения пользуетесь и лишаете радости и себя, и других. Скажите, — она вдруг резко переменила тему, — вы считаете Эдну своим проклятьем?
Мир задумался и подплыл к огромному голографическому экрану ТВФ — на нём сияла Ирида. Звездолёт шёл на низкой орбите, и светоносная бездна планеты закрывала практически всё поле зрения, лишь кое–где оставляя место ультрамариновой бездне космоса. Сандра грациозно подплыла, и они вместе повисли над огромным сияющим миром, в котором никогда ещё не был человек Земли.
— Возможно, — наконец сказал Мир, — возможно, Сандра. Когда я встречаю женщину типа Эдны, в моей душе просыпается сильная боль. Я старался избегать таких женщин, но судьба буквально сталкивала нас. Я всегда удивлялся, почему эти женщины, сочувствуя мне и стремясь помочь, на деле причиняли ещё большую боль.
— То, что такие женщины, внешне сочувствуя вам, на деле причиняют ещё большую боль, не удивительно, — возразила Кара. — В этом обычная тактика Кали, которую они чаще применяют к вам, поскольку на вас она, по–видимому, действует эффективнее, чем тактика Цирцеи. Психологи давно знают — нашей психике нужны не только положительные, но и отрицательные переживания, и это главное, что нужно для дальнейшего развития и совершенствования души. В этом суть работы Академии Горя и Радости. Оба состояния психики нужны не только личности, но и обществу, точнее ноосфере. Боль — сигнал тревоги, и душевная боль не исключение. И мы должны постигать на всё новом уровне не только радость, но и боль. Кокетство Кали из глубины веков строится на этом контрасте. Она то оскорбляет мужчину, которому нравится, то проявляет к нему сочувствие, всё углубляя оба переживания. Именно этот контраст позволяет ей однажды пробудить в мужчине чувство любви. В отличие от Цирцеи, которая то унижает мужчину своим кокетством, то проявляет к нему нежность, также совершенствуя равновесие. И тем не менее я понимаю вас, — неожиданно добавила она. — Эдна не Кали и не Цирцея, она другой, очень редкий тип женщины, и её предназначение намного более значительно, чем предназначение Кали и Цирцеи. К тому же ваши отношения невообразимо давно это совершенно особые отношения. Сколько раз она заставляла вас зажечь Тёмное Пламя?! — задала она непонятный вопрос.
— А вы знаете?! — спросил Мир.
— Не больше вас, Гром, — ответила Сандра.
— И потом, Кара, вы сами сказали — никто не доказал, что память о прежних жизнях действительно память о прежних жизнях. Пожалуй, даже доказано обратное.
— Нет, Мир, — вновь назвала его первым именем Сандра, — обратное тоже не доказано. Доказано лишь, что явление существует и что реинкарнация невообразимо сложнее всего, что мы можем себе представить. Если хотите знать моё мнение — я верю, вы встречаетесь с Эдной далеко не в первый раз. Равно как и не в первый раз вам придётся принять немыслимо чудовищное, бесчеловечное, но необходимое решение. Если придётся, конечно.
— Решение зажечь Тёмное Пламя, в котором сгорят не просто люди, в котором сгорит целый социум?!
— Мёртвый социум, Гром. Социум–вампир, который, если не лишить его фальшивого живого облика, сделает псевдоживым весь мир или многие миры. Вспомните, как в русских народных сказках учат обращаться с упырями. Уже давно русский народ понял: самое страшное в упырях — их очарование, их псевдокрасота. Именно она убивает душу, оставляя жить тело, в этом суть «укуса вампира». И всё равно вспомните, сколько душ, особенно у молодёжи, именно в России, в последние годы доноосферного общества убил фашизм и как близко подошла Цивилизация к тому, чтобы стать социальным манкуртом.
— Скажите, Кара, а убивать вампиров, тем более тех, которые вам доверились, это разве не отвратительно?
В глазах Сандры появилась такая бездна коварства, что Мир впервые понял — есть бездны большие, чем бездна космоса, где он провёл большую часть жизни.
— Знаете, Мир, — с лёгкой усмешкой сказала она, — это может быть даже приятным. А точнее, намного более, чем просто приятным. Я часто спрашиваю себя: чем я, как и Эдна, впрочем, отличаюсь от вампирши?! И я не могу сказать, что оправдания удовлетворяют меня полностью. Даже те, которые даёт Тантра. Образ йогини–ведьмы, убивающей возлюбленного, — древний образ. Она приносит его в жертву чёрной Дурге, но ведь на самом деле Кали, Рашти и маленькая Лакшми, богиня счастья и печали, одно целое — Тройственная Богиня. И только Тройственной Богине по силам сделать наш мир, наконец, счастливым. И я, и вы, и Эдна служим одной богине.
— А как быть со второй её стороной — богиней тёмного эроса? Также предстающей в трёх ипостасях: великой ночной хищной многоликой твари, так похожей на прекрасную и беспощадную Кали, великой свиньи или самки, так похожей на нежную и прекрасную Цирцею, и великой змеи, так похожей на маленькую Тихе или Лакшми? Ведь их так трудно отличить, и они так прекрасны, и очень немногим дан дар отличить величайшую красоту от величайшего уродства. Оно и делает неотразимым трёх великих тварей.
