Сам капитан в моменты просветления и осознания, какая именно команда воров, пиратов, убийц и солдат удачи бродит по палубам, предпочитал думать о позитиве. В какой-то дурацкой книжке он вычитал, что мысли и положительная настройка на позитив помогают не впадать в глухую тоску о происходящем у него под носом.
Кацман тогда еще в голос посмеялся, хлопнув Рика по широкому плечу. Травкин неделю не слезал с капитана с допросами и опросами по поводу механизмов воздействия печатных пособий на зоны удовольствия в мозгу человека, а старпом просто сделала пометку опробовать эту методику на остальной команде, если Львиная Задница все-таки сумеет мысленно выбираться из задницы внешней.
Так что, кресло, которое на ночном дежурстве заняла Анна, для нее было всего лишь креслом, без той богатой и героической истории, которую поведал Кацман, когда пытался убедить капитана, что эта доисторическая рухлядь еще способна служить верой и правдой.
— Оно же совсем, как новое, кэп! — убеждал Ричарда Джек, гордо показывая на пыльный хлам рядом с ним.
— Антиквариат новым не бывает, Кац, — покачал головой капитан. — Он всегда бывает только старым.
— И от этого он становится нерабочим, — высказался Травкин, склонив голову набок. — А если кому жопу оторвет? Ты потом за новые ткани платить будешь?
Кацман засопел, но промолчал. В итоге все как-то забыли про этот разговор, второго пилота на Астарте все равно не было, и его должность при случае выполнял сам боцман, который с показной удалью плюхался в свой трофей.
Капитан в эти моменты обычно закрывал глаза.
Ричард появился на мостике так тихо, что только обостренный слух Анны позволил ей понять, что она уже не одна. Шаги капитана были непривычно мягкими, скользящими и размеренными, будто он не входил в знакомое помещение, а как раз наоборот, опасался встретить здесь засаду.
«Засада для того ставится, чтобы засаживать», — вспомнились старпому слова боцмана. Она хотела было подумать, кто и когда засадил самому Кацману, что он приобрел такой житейский опыт по вопросам засад, но тут же в голове Аннабель всплыли и другие слова, на этот раз уже Травкина:
«Засаживать эти маленькие грядки я буду особым сортом семян окультуренной укропной ромашки, — сказал он, отвечая на вопрос Ричарда о наличии импровизированного зимнего садика на Астарте, — вставляет так, что анестезия потом не нужна».
Фразу капитана о том, что Гай вообще любит устраивать засады на корабле в самых неожиданных местах, Анна просто отнесла к множеству таких вот садов-огородов с опытами Травкина.
— За время моего дежурства никаких происшествий не случилось, капитан, — не вставая, доложила Аннабель, дождавшись, когда Рик встанет у нее за спиной, — курс не менялся, полет нормальный, будем в расчетной точке точно по графику, через два часа.
Вопреки своему обычному поведению Ричард не сказал дежурных фраз о том, что благодарит ее за службу, отпускает на отдых или дает новые указания. Он просто бесшумно прошел мимо, сел в соседнее кресло капитана, выдвинутое чуть вперед из основного круга стоящих кресел, и задумчиво уставился в обзорные стекла перед ним.
За толстой ударопрочной стеклянистой преградой плыли далекие звезды. Маленькие и большие, яркие и тусклые, они сливались во множество созвездий, окружая крошечную скорлупку корабля своим молчаливым величием и молчанием.
— Когда вышли в открытый космос? — бесцветным тоном осведомился капитан у старпома. Расценив его вопрос, как запрос о выходе из гипера, Аннабель ответила:
— Двадцать минут назад, капитан. Подъем команды через полтора часа в соответствии с корабельным расписанием.
— Угу, — кивнул тот, даже не глядя на андроида. Анна присмотрелась к своему капитану. Отросшие за время последних рейсов, из которых Астарта и не вылезала, волосы беспорядочно топорщились на голове, по лицу стекали капли прозрачной воды, глаза Ричарда были красными, будто от недосыпа, а лицо побледнело, что особенно стало заметно при наличии синих кругов под глазами.
— Капитан, сколько вы не спали? — осведомилась Анна. — Состояние вашего организма приближается к критической точке истощения. Рекомендуется срочный отдых.
— Иди ты… — буркнул Рик, но тут же опомнился. — Иди ты, спроси у Травкина, сколько я не спал, у него к моей каюте какие-то там датчики подключены были когда-то давно.
Уискер замолчала, ожидая продолжения.
— Анна… — начал, было, Рик, но замялся, — я давно хотел тебя спросить, почему ты зовешь меня на «вы»? На остальных членов команды это не распространяется… Хотя, если уж ты сейчас обратишься к правилам поведения и субординации, тебе следовало бы либо называть так всех, либо не называть никого. Почему я, Анна?
В голосе капитана промелькнули странные ноты. Он словно бы разговаривал не совсем со своим старпомом, да и вопрос был адресован вовсе не по теме обращений к его львиной персоне.
— Так сложилось исторически, еще со времен докосмической эры, когда на моем месте должен был быть юнга, — ответила Уискер.
— Тогда почему ты с Джеком или Гаем не так общаешься? Они выше тебя по рангу.
Андроид замолчала, обдумывая слова капитана.
— Кажется, у меня нет ответа на этот вопрос, кэп, — растерянно произнесла она. — До сего момента я думала, что это часть вложенной вами программы…
Ричард поморщился, как от зубной боли, услышав это несносное выканье.
— Знаешь, в чем дело? — грустно спросил он, усмехаясь. — Дело в том, что я не закладывал в тебя этой программы. Впрочем, как и многих иных, которые ты считаешь обязательными для исполнения.
Анна ждала полного перечня, но Рик предпочел об этом умолчать.
— Ты знаешь, как терраформировали Ганимед? — сухим и официальным тоном внезапно спросил Ричард. — Неофициальную версию? Не знаешь, — покачал он головой, — ты не можешь этого знать…
Внутри капитана внезапно что-то оборвалось. Восприятие реальности совершило кульбит, изогнулось и вывернулось наизнанку. Он понимал, что рядом с ним сидит самый обыкновенный андроид, что, несмотря на внешность, повадки и общее сходство, это совсем не человек. Машина с набором датчиков, сенсоров и кабелей внутри, способная в боевом режиме выкашивать целые отряды десантников. Он сам видел такие игрушки в бою, когда еще служил…
Он не мог даже сказать, служил ли он, или ему это просто приснилось. Да, сны… Ричард почти никогда их не запоминал. Просыпался, как и сегодня, посреди ночи, хватал ртом горячий воздух, слушал бешено колотящееся сердце и хотел только одного — сунуть трещащую по швам голову под струю ледяной воды. Чем и занимался в такие вот ночи, как эта. Потом капитан долго ходил по кораблю, бесцельно слоняясь из стороны в сторону, будто никак не мог успокоиться. В ушах еще звучали крики, приказы на странных языках, звуки боя, а запахи крови, смешанной с сырой землей или облаками сгоревшей плазмы били в нос, заставляя чувствовать их даже в утренней каше.
