— Да, но… — Стоша сглотнул. — Несмотря на то что у нас есть непреложные факты, остается много неясных и необъяснимых вещей.
И опять Тагл кивнул. Преображенный венья-агн или нет, Стоша, как и другие, подверженные изменениям, продолжал действовать как аналитик.
Биолог повернулся к передвижной вакуумной камере и показал на инопланетный аппарат, находящийся внутри.
— Вот что интересует нас больше всего.
Зачарованный, Тагл не сводил глаз с камеры. Золотистая поверхность прямоугольного предмета была покрыта какими-то каракулями.
— Инопланетяне потратили немало сил, чтобы предохранить его от разрушения,
— сказал Стоша. — Он был покрыт толстым слоем прозрачного пластика. На самом металле нет ни одной царапины. Вит нашел ключ к расшифровке нарисованных здесь знаков.
— Аппарат — это биологическая станция, — заметил Гейн. — Ее запустили с третьей планеты около ста миллионов лет назад.
Пораженный, Тагл молча глядел на геолога и инженера.
— Здесь написано, — добавил Стоша отрывисто. Он прижал палец к оконному стеклу камеры. — Вот эти маленькие кружочки обозначают звездную систему.
— Откуда вы знаете?
— Здесь отмечены все планеты и их спутники. — Стоша передвинул палец в сторону диаграммы, напоминающей солнце с лучами. — Так выглядела звезда сто миллионов лет назад. Компьютер подтвердил правильность их чертежей.
— А вот это что? — спросил Тагл, имея в виду другую диаграмму.
— Треугольник изображает сам аппарат. Эта линия, — Стоша ткнул пальцем в закорючку, похожую на S, — траектория от Чай-те 3 до Чай-те 2.
— Зачем она нужна?
— Станция однажды перебросила в атмосферу второй планеты одноклеточные организмы, — ответил геолог.
Тагл оскалился:
— Зачем?
Глаза Стоши возбужденно засверкали, и он начал объяснять:
— Чтобы превратить углекислый газ в кислород. Эти символы обозначают молекулярную структуру основных химических элементов. В соединении с тем, что мы узнали о жизненных формах на Чай-те 2, мы получаем довольно любопытные данные. Существование станции проясняет многие вопросы, которые недавно казались нам неразрешимыми.
— Все, кроме одного, — произнес Тагл. — Атмосфера третьей планеты состоит из углекислого газа. Зачем инопланетянам превращать в кислород атмосферу Чай-те 2?
— Вокруг Чай-те 3 раньше не было углекислого газа. — Показывая на другую серию диаграмм, Стоша продолжал с энтузиазмом: — Вот вторая планета, отмеченная кружочком, а эти завитушки описывают те изменения в атмосфере, которых инопланетяне стремились добиться. Вот этот круг символизирует собой третью планету. Вокруг нее второй круг — слой кислорода. Какие-то таинственные процессы привели к преобразованию его в углекислый газ после запуска станции.
— Такое возможно?
— Теоретически да. Но я пока не проработал проблему до мельчайших деталей.
Тагл замолчал, давая своей голове время усвоить новую информацию и разобраться в бесконечных вопросах, возникающих один за другим. Он взглянул на Гейна.
— Как получилось, что аппарат так долго не сходил с орбиты?
Хмурое лицо инженера просветлело.
— Электромагнетизм. Заряжающееся и разряжающееся от энергии солнца поле.
— А инопланетяне? — Тагл уставился на своих подчиненных. — Что сталось с ними?
Гейн пожал плечами.
Что-то напоминающее печаль промелькнуло в глазах Стоши, когда он повернулся к экрану обзора.
— Не знаю, Тагл. Не знаю наверняка. Но…
— Но? — требовательно переспросил Тагл.
— Эта станция была запущена в космос специально. Металлическое покрытие, система управления, обеспечивающая движение по орбите… Они хотели, чтобы ее нашли.
— Кто нашел? — Горло Тагла сжалось, и слова прозвучали еле слышно.
— Кто-нибудь, кто окажется поблизости. В данном случае — мы.
— Но зачем?
Теперь и Стоша пожал плечами.
— Я и этого не знаю.
Оставив геолога и инженера работать, Тагл направился к доку. Инопланетный аппарат стоял, слегка покосившись, и выглядел до смешного маленьким между двумя шаттлами, замершими у стартовой линии в параллельных отсеках. В доке никого не было.
Пристегивая к рукам ускорители, Тагл не спускал глаз с ракеты. Разглядывая символы на ее металлической поверхности, он про себя подивился, что же они означали. Сама машина не могла ничего рассказать об инопланетянах, а ему хотелось знать о них все. Он хотел знать внешний вид, запахи, звук голоса тех, кто изменил целую планету. В мирах, не пригодных для жизни, беи создавали условия, благоприятствующие их работе, но они никогда не думали о том, чтобы перестроить саму природу.
Облетая ракету, Тагл приблизился к ее исковерканным крыльям и дотронулся до железной пластины, отошедшей от ее корпуса. Он коснулся рукой надписи и обвел ее пальцем. Одна его половина боялась, что миссия «Дан тални» найдет на какой-нибудь планете потомков древних строителей. Другая его половина боялась, что этого не произойдет.
* * *
Бьер ти агн сидел перед терминалом в зале для переговоров. Тагл, так и не снявший с рук ускорителей, болтался в воздухе перед ним, но в его запахе не чувствовалось примеси злости. Штагн заговорил со спокойствием уверенного в своем превосходстве командира.
— Объясни, почему некоторые члены экипажа, включая и меня, неожиданно начали мыслить абстрактными понятиями?
Бьер медлил с ответом, мучимый страхом и тревожными предчувствиями.
— Кое у кого из беев связка между правым и левым полушариями мозга находится в дремлющем состоянии.
Тагл с мрачным удовлетворением отметил про себя неловкость в поведении Бьера. Он пока не собирался признаваться в своем статусе венья-агна, но надо было дать Бьеру понять, что он знал об окончательности и завершенности перехода на новый уровень и что это не причинило ему никакого вреда.
— И что же вызывает активизацию нервного канала?
— В условиях экстремального стресса в крови вырабатывается фермент, прочищающий закупоренные рецепторы, — ответил Бьер монотонным голосом.
— Всегда ли преобразование имеет характер мгновенного и законченного действия?
Бьер покачал головой:
— Нет. Процесс идет постепенно, пока не возникнет давления извне. Ни в ком… кроме тебя… не произошло полного переворота.
— Кто-нибудь еще на борту корабля подозревает о возможных изменениях?
— Сани эс ог.
Тагл напрягся. Он мог контролировать Бьера, но был бессилен заставить Сани хранить молчание. Ему оставалось только надеяться, что Сани знала об опасности распускать свой длинный язык в такой ситуации.
