Со вторым чучелом произошло то же самое, что и с первым. Ягычи протянул оружие Мунху и поблагодарил за предоставленную ему возможность испробовать его в деле.
— Думаю, что и воины твои быстро овладеют им. То, что у них есть сейчас, для путешествия в тайге, не годится. Можешь, проверить.
Девелу хотел было дать сигнал своим воинам, чтобы те выкатили еще одно чучело, но Кайрат остановил его.
— Не надо, — произнес он. — Я уже почувствовал разницу. — Неожиданно для тайджи, ягычи повернулся к неизвестному ему оружию. — А, это что?
— Карамук.
Карамук представлял собой огромную трубу на треножнике с огромным диском, который вращался с помощью рукоятки.
— Это только для обороны городка подойдет. Тяжелый. Неудобно с собой возить.
Кайрат понимающе кивнул. Вдруг его осенило, и он спросил:
— Если вы убиваете хищников разрывными стрелами, то, как вам удалось заиметь столько «чучел»?
— Ты имеешь в виду, то, что стоит у входа в юрту и эти два?
— Да.
— Некоторые попадаются в ямы ловушки. А уж затем воины расстреливают их из луков. Плюс ко всему обычные пороховые стрелы.
На том разговор и закончился. Тайджи предложил остаться в городке и переночевать. Ягычи пришлось согласиться, а уже утром он в сопровождении отряда воинов меркаитов отправился в направлении своего лагеря. Кайрат опасался, что обнаружит стоянку разоренной, но какого было его удивление, когда он застал все в целости и сохранности. Буюрук Акуд доложил, что ночью ничего не произошло. Только потом, оставшись с батыром наедине, ягычи узнал, что всю ночь дервиш в своей юрте общался с духами предков. А потом воины начали осваивать оружие, что привезли меркаиты и уже наследующий день выступили в тайгу.
***
— Удивительно, — проговорил хан Улукбек, склонившись над телескопом.
Сейчас он начал сожалеть, что когда был молод, ни разу не посещал китайских мудрецов, а у них, как оказалось, имелись очень забавные диковины. Взять хотя бы эту длинную трубу, стоящую на треножнике, с забавным эллинским названием — телескоп. Кто бы мог предположить, что с помощью ее можно увидеть, скрытое за облаками. Хан и предположить не мог, что там обитали злые демоны. Сегодня он лично в этом убедился, видя сотни огней. Неожиданно для себя Улукбек что-то задел на треножнике и изображение расплылось. Не отрываясь от объектива, стал шарить рукой, пытаясь отрегулировать резкость. Ван Тие Мин заметил его неуверенные движения, подошел к правителю, прокашлял, стараясь таким образом привлечь к себе внимание, и проговорил:
— Дозволь мне, хан.
Отстранил Улукбека рукой от телескопа. Стал всматриваться в объектив, то и дело, покручивая маленькое колесико, которого хан до этого просто не заметил. Делал он это так уверенно, что правитель понял, что осечка происшедшая с ним, могла случиться даже с таким опытным звездочетом как Ван Тие Мин.
— Что ты скажешь на счет этого, астроном? — Полюбопытствовал Улукбек.
— На счет чего, хан?
— На счет того, что ты сейчас наблюдаешь в небесах?
Ван Тие Мин отвлекся на мгновение от телескопа и взглянул на хана.
— Боюсь, правы, повелитель, духи — молвил он, — демоны, что обитают в космосе, представляют для нас большую угрозу.
— Уверен?
Астроном промолчал. Хотел было процитировать одного из старых китайских философов, чьими устами, как он теперь уже не раз убеждался, глаголила истина. Сдержался. Хану вообще-то и не требовался ответ, тот и сам прекрасно знал, что не спроста вся та возня, что творилась сейчас над их головами. Удивительно, как правитель все же нашел время выбраться к нему в скромную хижину на окраине города, предпочтя общение со звездочетом ласкам наложниц. А может, действительно стар стал повелитель кочевников?
— Все готово, хан, — молвил Ван Тие Мин, отходя от телескопа, но хан махнул рукой.
— Что я там не видел, — вздохнул он. — Темная бездна с множеством огней.
Правитель прошелся по комнате, около окна и взглянул на улицу. Там кипела жизнь. Город просто бурлил. Мимо промчались ребятишки, прокатилась арба груженая арбузами. Строем прошествовал отряд тайдауров, спешивших на городские ворота, чтобы сменить предыдущую смену. Донеслись стук молотков, ржание коней и крики торговцев.
— Вот ты, Ван Тие Мин, — проговорил вдруг хан, присаживаясь на лавку, что стояла у стены, — объясни мне. Ты ведь мудрец и должен знать, почему это мои сыновья постоянно грызутся между собой? Вот и сейчас, не стой они под стенами города, вцепились бы в глотки друг другу, как шакалы. Если Урнур еще более-менее, то старшие, — старик махнул рукой, дескать, а что о них говорить. Вроде и от любимой жены, а характером в тещу. Та покойница всегда была готова убить его, даже ходил слух, что пыталась извести тогда еще молодого хана Улукбека, да только верные люди не допустили этого. Вот только правда это или ложь, теперь уже никто и не определит, а покойница сама и не признается. Но как бы то ни было, он не решился ее арестовать и уж тем более предать лютой смерти. Когда пришло ее время отправляться в Запретные земли, в последний путь, даже людей выделил самых лучших. Не потом, что боялся. Нет, если приходит срок уходить к предкам, еще ни один из жителей Ченгези не противился этому, понимая, что путь его на белом свете пройден, а он сам нужен там. От этих мыслей хан вздохнул, скоро и ему самому в путь. Он грустно взглянул на астронома и спросил: — объясни? Ты ведь мудрец.
Ван Тие Мин поправил телескоп. Взглянул сначала на хана, потом на воинов, что стояли у дверей.
— Не бойся, — проговорил правитель, — как бы ни приятны небыли твои слова, голову тебе не отсекут. Слово хана.
— Хорошо, — молвил китаец, отходя от телескопа к столу. — Хочешь знать? Знай. — Мудрец достал из ящичка две чашки и маленький чайник. — Во всем виноват ты сам, — посмотрел на хана, оценивая реакцию правителя, но тот был спокоен. Подошел к кувшину с водой, поставил его на стол. — Виноват именно ты, — Вытащил металлическую коробочку с листьями чая и высыпал его содержимое в чайник. Затем поставил на подставку. Между ней и столом впихнул зажженную свечу. — Виноват именно ты, — повторил он.
— Я? — переспросил Улукбек.
— А кто же? Ты мог уже давно остановить кровопролитие устроенное твоими сыновьями. Достаточно было поставить всех троих на место. Ты же видел, что войны, устраиваемые ими стали приобретать все более и более кровожадный характер.
— Так ведь духи… — промямлил правитель, вдруг показавшийся китайцу совершенно беспомощным стариком.
— Что духи? — Перебил его Ван Тие Мин. — А ты, что? Одно веское слово, а теперь… — китаец махнул рукой.
