того, как ты сможешь осознать простейшую истину. Допустим, ты купила бы у Берма одного из тех глупых лентяев, которые готовы продаться на содержание в постельное рабство богатой знатной леди, потому что они не хотят трудиться, прилагать усилия для того, чтобы получить достаточно денег для оплаты еды и проживания хоть в самой дешевой каморке. При таком варианте я плевать бы хотел на твою живую игрушку. Точнее, сперва плюнул бы этому рабу в морду, а потом дал ему хорошего пинка. И он бы сам вылетел с нашего корабля, не думая о возвращении. Но высший хищник на борту, еще и военный пилот – это не развлечение, а серьезная угроза. Я забочусь о твоей безопасности. Только и всего. Потому что ты мне дорога, как прежде. Я не могу позволить тебе допустить смертельную ошибку.
– Приятно, что ты обо мне так сильно беспокоишься, Дрем. – я прикоснулась к его лежащей сверху руке. – Но, правда, не стоит понапрасну сжигать нейроны. У меня все под контролем.
– Это иллюзия, которой нелианец тебя щедро угощает. Он контролирует ситуацию, а не ты и не кто-то из нашей команды. Кэсси, вспомни, с чего началось наше знакомство. Я был тогда главным инструктором Легиона и очень удивился, когда узрел в тренировочном зале среди крепких рослых парней самых опасных рас одну хрупкую и не очень высокую алверийскую девчонку с забавно торчащими в разные стороны волосами, как будто неровно подстриженными ее же собственной рукой в знак протеста консервативным устоям ее народа. При этом я обратил внимание на то, что такого азартного, восторженного блеска в глазах, как у этой девочки, не было ни у одного здоровенного громилы в том строю. Я сразу понял, что из нее выйдет крутой толковый боец. Охотно занялся ее обучением. И не ошибся в своих предчувствиях.
– Ты знаешь, Дрем, я очень благодарна тебе за оказанное тогда доверие и помощь, – меня глубоко тронули его слова, произнесенные с особой нежностью.
– Я ни разу не пожалел, что тогда сделал ставку на тебя, как на лучшую в отряде, – Дрем воспользовался ситуацией, поймал мою руку и принялся массировать ладошку своими жесткими стальными пальцами.
Меня всегда особенно умилял этот незатейливый, но на удивление итнимный и трогательный жест с его стороны. Приятные ощущения расслабляли и пробуждали горячее томление внизу живота.
– Но, Кэсси, с того дня прошли годы, и они продолжают неустанно лететь вперед, – говорил Дрем негромким проникновенным голосом, почти лишенным неизбежных скрипучих оттенков. – А средняя продолжительность жизни у наших рас, как бы ни старались ученые доктора продлить ее, измеряется не столетиями. Времени у нас не так много, чтобы тратить его на рискованные глупости. Тебе через несколько дней стукнет тридцать, а мне всего через три года будет пятьдесят лет. Денкермы живут меньше, чем алверы. В древние времена мои предки едва дотягивали до сорока лет. В тридцатилетнем возрасте они уже были дряхлыми стариками и еле переставляли ноги, опираясь на деревянную палку. Нам с тобой пора забыть о неоправданных рисках и задуматься о тихой спокойной жизни в тесном семейном кругу.
– Мы так и поступим. Совьем уютное гнездо, – растаивая от его нежностей и с невольной тонкой улыбкой глядя в любимые синие глаза, я согласилась вновь пойти навстречу этому дорогому моему сердцу мужчине. – Сначала на “Алмонде”, а когда у нас появится ребенок, так и быть, я соглашусь променять космическое пространство на планетарную твердь. Договорились? Только прошу, давай больше не будем спорить о нелианце. Мы отпустим его и забудем о нем.
– Я постараюсь дождаться этого момента, – уступчиво выдохнул Дремер, отведя взгляд и отпустив мою руку.
Он встал из-за стола и жестом пригласил меня последовать за ним. Куда именно, гадать было не надо. Нас вновь ждали те страстные моменты, которые занимали особое место в моих воспоминаниях. Казалось все вернулось: прощение, понимание, настоящая любовь, вот только ночь все изменила снова не в нашу с Дремом пользу. Заснув на плече киборга, я оказалась в постели нелианца. На той самой роскошной кровати в тюремном отсеке.
Нависая надо мной, Айри смотрел с подстрекающим ожиданием, и я не выдержала, потянулась к нему, поддавшись сладостной мечте. Обхватила обеими руками его длинную крепкую шею, впиваясь в упругие губы страстным поцелуем…
– Айри… – страстно простонала я вслух.
Проснулась от того, что Дрем резко выдернул свою руку из-под моей головы. Он молча встал, надел штаны с ботинками и вышел из нашей спальни.
Я не пошла за ним. Изнывая от мучительных раздумий, долго лежала, прижавшись горячей щекой к подушке. Мне было невыносимо больно, стыдно. Я чувствовала себя отвратительно. Хрупкая ваза нашей с Дремером любви снова разбилась, а семейное гнездо рассыпалось на бесформенную кучку веток.
Утром, хлопая тяжелыми со сна веками, я брела в направлении кухни. Меня почти шатало, я разве только не придерживалась за стену, как после бурной вечеринки. Мои мысли застряли в очень уютном пространстве между серенькой, словно этот длинный коридор, реальностью и ярким, многоцветным царством сновидений. И даже больно бить себя по рукам, которые тянулись снова и снова прикасаться к Айри, лаская его великолепное тело, и шлепать ладошкой по губам, готовым вновь слиться с его губами в страстном поцелуе, было бессмысленно. Потому что все запомненное моим воспаленным сознанием происходило не наяву. Но от того не выглядело менее реалистичным. Пытаясь избавиться от последствий пленительного наваждения, я лишь сильнее поддавалась им. Дошла до того в своих размышлениях, что сама почувствовала себя рабыней нелианца, которую он приобрел за горсть фруктовых конфет, или, вероятнее, мороженых креветок.
Войдя на кухню, я закашлялась от запаха гари. Вентиляция работала во всю мощь, аж до свиста, но дым выветривался медленно.
Тамсин чихал и вздыхал, стоя возле стола с подносом в руках и несчастным взглядом взирая на обугленную рыбину. Точнее, на то немногое, что от нее осталось после извлечения из духовки: голова, опаленный хвост, хребет и ошметки жирной красной плоти, держащиеся на ребрах.
Малиса сидела нога на ногу, откинувшись на спинку стула, и прикрывала нос кончиком хвоста, напоминая благородную даму с пышным веером со старинного портрета. Дремер ссутулился, опираясь на сложенные перед собой на столе руки, и выглядел невозмутимым. Но я прекрасно знала, дело не в его стойкости, а в качестве встроенного в носоглотку дыхательного фильтра.
– Никогда не нужно доверять даже самой расхваленной технике так, как собственной голове, – сокрушался наш донельзя расстроенный
