Меня порадовало сообщение, что сын не забывает мои с дедом наставления, и облачается в защитный кокон. Его слова в письме, что «при выходе одежда даже не запачкалась», были тому подтверждением.
— Дядя Демид, а почему Ванюша написал, что ходит на охоту? — неожиданно спросила меня Вереслава. — Разве там, где он нынче служит, войны совсем нет? Или у них там из-за войны совсем кушать нечего? Давайте соберём и отправим Ванюше посылку с нашими копчёностями. Он и сам поест и своих друзей угостит.
— Насчёт посылки идея хорошая, Вереславушка, — сказал я смотрящей на меня девочке, — вот только не дойдёт она до нашего Ванечки. Сама подумай немножко, ежели небольшое письмо, от него до нас, шло почти полтора месяца, то сколько времени уйдёт на доставку посылки на фронт? Письмо из Москвы от Златы до нас больше недели шло, а с фронта письма ещё дольше идут. Ты, наверное, как услышала, что Ванечка просил тебя «беречь его подарок», то пропустила его слова в письме, где он сообщает, что «у него постоянно меняется адрес полевой почты». Вот и получается, красавица, что пока посылка до нашего Ванечки доберётся, все продукты в ней испортятся. Ты всё поняла?
— Да, дядя Демид, — грустно ответила девочка.
— А насчёт остального, я могу объяснить, — сказал Яр дочке Арины. — Вереслава, ты помнишь мой рассказ Демиду Ярославичу, в тот день, когда я вернулся в поселение? — увидев кивок головой он продолжил: — Тогда ты должна помнить, как я говорил в Управе, что мы «За немцами на охоту ходили»? — девочка ещё раз кивнула. — Так вот, красавица, «охотой» мы свои выходы на разведку называем. Поняла?
— Теперь поняла.
— Вот и умница. Иван в своём письме написал, что во время одного из выходов на разведку, ему удалось захватить в плен весьма важного немецкого офицера, которого он передал старшим командирам из штаба дивизии. Среди командиров находился Всеволод, который при штабе был переводчиком. Вот что означают слова про брата, что он «помогает старшим товарищам понимать других». Но самое главное, что мы узнали из двух писем, состоит в том, что четверо детей Демида Ярославича: Злата и Анея, Всеволод и Иван, а также Ярина Родасветишна, живы и здоровы.
— А остальные? — тяжело вздохнув спросила девочка.
— А про всех остальных наших поселян и детей Демида Ярославича, мы узнаем только тогда, когда наша почтальонша доставит в поселение новые письма. Всё поняла, Вереславушка?
— Да, Ярик.
— Тогда кушай свой пирог с зайчатиной, пока его у тебя из тарелки Ярославна не утащила.
Вереслава тут же посмотрела на стол и увидела, как её младшая сестрёнка тянет свою ручку за пирогом, лежащим на её тарелке. Девочка довольно быстро разделила пирог на две части, и отдала большую половину младшей сестре.
— Мамочка говорит, что Яре всегда кушать хочется, потому что она быстро растёт, — пояснила свои действия Вереслава. — Я всегда с ней всем делюсь.
— Мир дому сему. Гостей принимаете? — раздался от дверей знакомый мужской голос.
— Проходи, Лукьян Анисимович. Ты как раз вовремя к столу поспел.
— А я не один, Демид Ярославич, поздравлять вас с днём рождения прибыл. Со мною кое-кто ещё приехал.
— Никак сама Лукерья Степановна с тобою приехала, и своих вкусных пирожков привезла?
— Вы как всегда правы, но не только она приехала. Вы помощника своего придержите, чтобы он от радости в обморок не упал.
В этот момент, в мой кабинет с криком «Ярик», влетела Миляна. Не обращая на нас никакого внимания, она сначала бросилась обнимать сидящего за столом Яра, а потом зацеловала лицо своего мужа. Все присутствующие наблюдали за радостной встречей, и только лишь я заметил, как в мой кабинет зашла Лукерья Степановна с большой кастрюлей, сверху замотанной материей.
— Здравия, Лукерья Степановна. Присаживайся за стол, и заодно поведай, кто вам рассказал, что у меня сегодня день рождения?
— Здравия вам и долгих лет жизни, Демид Ярославич. Про ваш день рождения мне поселяне рассказали, вот я и решила вам вкусненького приготовить. А третьего дня, у нас почтальонша была в артельном представительстве, газеты и письма принесла. Она-то и поведала, что Яр Яросветич с войны без руки возвернулся, и нынче в поселении проживает. Миляна как услышала это, так чуть чувств не лишилась. Она отпросилась у своего начальства в госпитале на несколько дней, чтобы мужа увидеть, и пообещала, что девчата ваши за неё отдежурят. Вот её начальство и отпустило с нами. А в кастрюле я вам не только ваши любимые пирожки привезла, там ещё у меня различные сдобные плюшки и сладкие булочки с яблочным повидлом.
— Здравия всем, — раздался голос Миляны, — извините меня, что кроме своего Ярика я никого сразу не увидела. Поздравляю с днём рождения, Демид Ярославич. Пусть лета вашей жизни будут долгими, а все деяния успешными. Примите с Ариной Родаславной, мою благодарность за Ярика. За то, что вы сберегли его для меня, — и она поклонилась в пояс, сначала мне, а потом Арине.
А дальше мы все вместе продолжили праздничную трапезу. Я больше налегал на вкусные пирожки, чем радовал Лукерью Степановну, а обе дочки Арины лакомились сладкими булочками с яблочным повидлом. Девочки так объелись, что их прямо за столом начало клонить в сон. Арина с Лукьяном Анисимовичем отнесли девчат в больничку, где последнее время проживали Златовы.
Когда трапеза закончилась, женщины втроём собрали всё со стола и удалились на кухню в Управе, посуду перемыть, да поговорить на свои женские темы, а мы втроём остались в кабинете. Лукьян Анисимович сразу налил три чашки чаю из самовара, и мы решили обсудить наши дела. Я отпил пару глотков горячего чаю, посмотрел на своего помощника и спросил:
— Как думаешь дальше жить, Яр? Ведь не дело, когда муж живёт в поселении, а его супруга в городе. Семья должна жить вместе.
— Я всё понимаю, Демид Ярославич. И сам не хочу никогда разлучаться с Миляной, но что я буду делать в городе? Кто меня однорукого на работу возьмёт? Местные власти поди умаялись, устраивать на работу таких инвалидов войны, как я. Да и устраиваться на госслужбу, чтобы носить бумажки из кабинета в кабинет, у меня нет никакого желания. А всем остальным работодателям я просто не нужен.
— Вот тут ты ошибаешься, Яр. Как тебе должность Главы артели «Урманное», что находится в Барнауле и имеет своё артельное представительство?
— А как же вы, Демид Ярославич?
— А что я?! По нынешним законам, я уже давно недееспособный, так как мне шестьдесят два года. Тебе же зимой, насколько я помню, должно было исполниться тридцать лет. Так что, у тебя возраст вполне подходящий для должности Главы артели.
— Мне зимой двадцать семь лет исполнилось, Демид Ярославич. Вас, наверное, моя седина в заблуждение ввела. У нас с вашим Иваном, всего пять лет разница в возрасте.
— Не важно. Для всех людей важным является то, что ты фронтовик, сражавшийся с врагом, и получивший ранения в боях за родину, а не сынок какого-то партийно-хозяйственного чиновника, прикрывшегося «бронью» от фронта. Так что… Ты готов принять руководство нашей артелью, Яр, и отстаивать её интересы перед местными властями?
— Готов, Демид Ярославич. Будьте уверены, я вас не подведу. Ежели что, пока я во все дела вникну, мне наши артельные деды помогут. Тем более, кое-какой опыт общения с чиновниками у меня уже имеется.
— Правильно сказал, Яр Яросветич, — произнёс Лукьян Анисимович. — Мы с отцом и Фёдором Андреичем завсегда вам и артели поможем. Ведь от существования артели и наши семьи зависят.
— Значит так и порешим. Сейчас выправим все артельные документы, в которых укажем, что ты с момента возвращения в поселение, занял должность Главы артели. А твоими помощниками пропишем Анисима Авдеича, Фёдора Андреича и Лукьяна Анисимовича. Все печати, артельные отчёты и остальные документы, я тебе сразу передам. Возьмёшь их с собою в город. Так что, при любой проверке, никакая комиссия в них не найдёт изъянов. С документами на право ношения оружия, будь предельно внимательным. Выдавай их только проверенным людям, которые будут у тебя промысловой охотой заниматься. Всё понял, Яр?
