— Почему именно я?
— На вас никто не подумает.
— Я рассмотрю ваше предложение.
— У вас нет на это времени, Вы ведь дорожите своей карьерой? В случаи вашего отказа…
— Не думала, что вы пойдете на шантаж.
— Я пойду на все что угодно, ради безопасности своих служащих.
— Тогда, могу я потребовать больше информации?
— Можете.
— Итак, где я нахожусь?
— Не делайте вид, что не знаете и ваши удивленные глазки вам не помогут, я уже давно слежу за вами и о том, что вы уже знаете, где и с кем находитесь, знаете ничуть не хуже меня.
— Вы не правы я до сих пор не знаю с кем имею честь разговаривать, не говоря уже и об остальных.
— Вам не надо это знать.
— Не Вам решать.
— Но я могу повлиять на это решение, не так ли, Кира? — сказал он и склонился надо мной. — Ну что Вы согласны сотрудничать?
— Не делайте вид, что у меня есть выбор.
— Выбор есть всегда, просто надо выбирать правильный вариант. Итак, с какого момента вы слышали наш разговор?
— Вы говорили о поломке.
— Вы ведь заметили, что в последнее время стали происходить странные события?
— Вполне.
— Среди моих сотрудников назревает заговор, причем довольно давно, но на активные действия они пошли, только, когда появились Вы.
— Под активными действиями Вы подразумеваете убийство?
— Не только, но это самое страшное, что они совершили.
— И кто стал жертвой?
— Девушка.
— На борту есть девушки?
— «На борту»? А говорите, что не знаете, где находитесь. Да, безусловно. Вчера на одну из них было совершено покушение.
— Покушение? Вы ведь говорили об убийстве.
— Везде есть уши Кира.
— С чего вы взяли, что их нет здесь, Айрон?
— Одного того что я знаю, Вам хватит.
— Значит, девушка жива?
— Вполне, но находится в очень тяжелом состояние.
— Она видела, кто напал?
— Пока она не очнется узнать нам об этом не дано.
— И что же Вы хотите от меня?
— Что бы вы выступили в качестве приманки, вам ведь не впервой? — в этом властном, ехидном и довольно высокомерном человеке, узнать Александра Волкова было почти невозможно.
— Что от меня требуется?
— Быть всегда на виду.
— И все?
— Пока да, можете идти.
Я встала пошла к двери.
— Кира, — я обернулась и буквально врезалась в грудь Айрона. — Будьте осторожней, — сказал он уже совсем другим голосом, каким-то родным. Что за???
— Неужели беспокоитесь?
— А разве мне запрещено, — улыбнувшись, сказал он. — Кира не смотрите на меня так.
— Как?
— Как та, что снится мне каждую ночь, как та, что так давно живет в мое сердце.
— Вы перепутали меня с вашей бывшей возлюбленной, — холодно сказала я.
— Бывших возлюбленных не бывает. И знаете, я ошибся, Вы не похожи на нее, Вы совершенно другая.
— Какая?
— Независимая, сильная и смертельно прекрасная.
— Что я слышу, неужели это комплимент?
— Нет, Кира, это констатация факта, — сказал он, и на долю секунды мне померещилось, что его зеленый взгляд остановился на моих губах.
— У вас так часто меняется настроение, в чем причина? — и так ехидненько и с долей напускной жалости. — Месячные? — и мой пальчик совершенно случайно стал вырисовывать узоры на его щеке.
— Нет, еще хуже, — ответил проникновенно он.
— И что может быть хуже?
— Вы, — буквально выдохнул он мне в губы. Вот же ж, Аполлон фигов. — Вам пора, — сказал он, отойдя от замершей меня на шаг, довольно равнодушно.
О том, как героиня ведет развязный и общественный образ жизни (исполняя приказ капитан), так же о многочисленных поклонниках которые буквально не дают ей прохода, галюнах и глупом, но таком красивом поступке.
После столь воистину странной беседы я решила пойти поесть. Как, никак я девушка, значит существо ранимое и подверженное стрессам, а как мы избавляемся от стресса? Правильно, заедаем шоколадом или просто заедаем. Поэтому взяв направление в сторону столовой, буквально рванула туда.
Для довольно глубокого утра тут было… весьма безлюдно. Чем я и воспользовалась в самых корыстных целях. Заказала себе целый поднос вкусной и жутко вредной еды (аля прощай фигура, пожру-ка на ночь я сальца). Мням. Аж слюнки потекли. А все капитан, чтоб его, соблазнитель хренов. Я тоже, между прочим, не железная.
Когда с третьей отбивной, из неизвестного мне существа, и порцией пюре было покончено раз и навсегда, пришла очередь салатов, а вместе с ней в столовой появился новый субъект.
— Никогда не думал, что буду любоваться, как ест девушка, с таким зверским аппетитом, — я подавилась. Зашлась в кашле как заправский слесарь, пытаясь рукой отогнать от себя так и норовившего помочь рыжеволосого. А норовил он очень сильно, как будто от этого зависела как минимум его жизнь. И вот, когда я, наконец, откашлялась, утерла выступившие слезы и то, что когда-то было едой, со стола, повернулась к нему и довольно зло поинтересовалась:
— Вы что-то хотите?
— Да, вас, — и знаете, что я на это ответила? Да, да, вы угадали… Я подавилась. Не опять! А свона. Но на этот раз думала, что не доживу до конца. Когда рядом раздался лошадиный ржать. Этот, этот конь педальный только руками по полу не стучал, бился в истерике. Решила не мешать этому театру одного актера, тем более аппетит испорчен, да и стыдно мне было жутко, стала уходить.
Но не тут, то было, этот схватил меня за руку, чес слово дежавю, и произнес:
— Неужели Вы обиделись? — и голос такой, как у побитой собаки, брошенной под дождем. Зимой. Во время урагана.
— Нет, что Вы, у вас была такая истерика, что я решила позвать врача, — ответила я.
— Вера, откуда Вы такая?
— Из вашего кошмара.
— Нет, скорее из мечты, — я повернулась, он сидел за столом и смотрел как-то странно, с такой печальной поволокой этакого романтичного героя-менестреля эпохи средневековья. Он что брал курсы актерского мастерства у Пьеро? Но вдруг все прошло и передо мной опять жизнерадостный оптимист.
— Ваши шутки не уместны, — холодно ответила я.
И лишь выходя, до меня донеслось:
— Как жаль, что над ними вы можете только смеяться, — может, тут поблизости открылся клуб философов? Надо бы зайти.
