Она уселась в кресло лицом к аудитории, пробежала тонкими крепкими пальцами по контактному листу компа. Воздух сгустился, часть матово-белой стены за ее спиной растворилась. Появилась серая планета, вокруг замерли точки. Это был план битвы за Токсану.
– Я не скажу, что на этом «фестивале» мы выступили из рук вон плохо, – произнесла она. – Но…
Она махнула рукой, и схема пришла в движение, демонстрируя бой в убыстренном темпе. Ярко-зелеными огоньками сияли наши истребители.
– Мы проиграли, – заключила она. – Из-за чего?
– Неудачный выход из супервакуума, – подал голос лейтенант Толнак Пама. – Мы сразу были лишены инициативы.
– Невыгодная позиция, – кивнула Талана. – Перевес сил на стороне противника… Старая песня.
– Но ведь так и было, – подал голос капитан третьего класса Лин Торг.
– Да, было именно так… Мы летели на курорт, где все перед нами обязаны разложиться в нужной нам позиции… или позе…
По классу прошел смешок.
_ Это война, – вбивала гвозди Талана так, как она умела. – И пилот должен рассчитывать всегда на худшее… Посмотрите…
Картина боя вернулась к началу.
– А если бы так…
Звено наше начало двигаться несколько иначе. И расстановка сил незначительно, но менялась.
– Мы имели возможность действовать так, – произнесла Талана.
– И все равно проиграли бы кампанию, – возразил лейтенант Рук.
– Если бы другие не делали ошибок, мы бы могли выиграть, – процедила она.
– Это бой, капитан, – сказал Лин Торг. – В бою нет оптимума.
– Нет… Наш коэффицент оптимума в лучшем случае сорок. У меркан – в среднем семьдесят.
Коэффицент оптимума показывает, насколько действия боевого подразделения приближены к идеальным.
– Если на уровне соединений стратегически и тактически мы даже превосходим меркан, то тактика на уровне звено – эскадрилья серьезно уступает, – Талана говорила вещи, о которых все знают, но говорить не принято.
– Правильно, – кивнул капитан Лин Торг. – У них воюют клоны, специально созданные для такой работенки. У нас – обычные люди.
– Кто обычные люди, капитан? – уставилась на него Талана. – Обычные люди вросли в «плоскость» и жрут сенсорудовольствия полной ложкой. А мы – пилоты. И чтобы выжить, мы должны все время совершать невозможное… Или погибать. Кто не смог совершить невозможное в системе Токсаны, тот погиб. Мы – выжили.
Она хлопнула ладонью по контактному листу, и голопроектор выключился.
– Здесь собрались отличные пилоты. Каждый из нас даст фору мерканскому клону, – продолжила она. – Слабые выбыли из марафона. Главная наша беда – плохое взаимодействие. Каждый из нас больше играет в свою игру. Клон-пилот в одиночку слабее, но в стае сильнее. Они думают, как одно существо. Они действуют, как одно существо… И мы должны стремиться к тому же…
– У нас была сработанность ноль-семь, – заметил лейтенант Толнак Палма. – Один из самых высоких коэффициентов на линкоре.
– Лейтенант, если вам нравится играться цифрами, идите в компмастера… Ноль-семь, ноль-восемь… Чепуха! Мы должны плести один узор. Должны ощущать друг друга… Мы свыклись с тем, что нас считают хорошими пилотами. Действительно, мы умеем воевать, как принято… А между тем война сейчас начинается такая, что этого мало. Меркане лезут, как пьяные матросы на бочку со спиртом… Я приветствую назначение лейтенанта Кронбергшена. Вы все видели схему "фестивалям на Токсане?
– Да.
– А какой коэффицент оптимума боевой эффективности был у лейтенанта Кронбергшена, когда мы обеспечивали отступление эсминца?
– Не меньше восьмидесяти, – заглянув в комп, сказал лейтенант Рутгерт Рук.
Я ощущал себя не в своей тарелке. Меня обсуждали, как какую-то абстрактную проблему, будто самого и нет здесь. – Девяносто пять, – произнесла СС. Повисла тишина.
Талана насмешливо посмотрела на своих подчиненных.
– А по взаимодействию поднимался до восьмидесяти… Единственный, кто может дотащить вас за уши до уровня бойцов, способных неплохо воевать, – мой заместитель!
Вот это номер! Мне стало не по себе.
– Лейтенант не разделяет моей уверенности, – Талана кивнула на меня. – Но это не имеет никакого значения… С сегодняшнего дня тренингами по срабатыванию звена руководит он… А я – на подхвате… Свободны… А вы, лейтенант, останьтесь.
Когда все вышли, она произнесла:
– По-моему, тебе не нравится такой расклад.
– Я не люблю, когда на меня возлагают надежды, – буркнул я не особенно дружелюбно. – Я могу их не оправдать.
– Тогда эти люди, – она кивнула на закрывшийся за покинувшими класс пилотами проход, – умрут… Я провел ладонью по щеке.
– В войне дело идет к перелому, – Талана устроилась поудобнее в кресле, разглядывая меня без обычной колючести, как-то странно, будто пытаясь понять что-то во мне, что беспокоит ее. – И мы, и меркане истощаем себя. И вскоре каждый пилот будет на счету.
– Это благодаря вам меня назначили на должность? – полюбопытствовал я.
– Да. Когда мы вынырнули в пространство, я с эсминца связалась с командиром эскадрильи. Он быстро понял все.
Я угрюмо кивнул. Я все понимал. Уже всем ясно, что вскоре все затрещит по швам, война убыстряет ход. И Токсана – не последняя наша потеря.
– По этому случаю в офицерском клубе надо пропустить стаканчик, – вдруг улыбнулась она.
– Корвена можно пригласить?
– Давай…
ПОБЕДА НАД СЕРВИСКОМПОМ
Допуск офицера флота открывал мне доступ к кое-какой закрытой для простых смертных информации, И я вовсю его использовал. Мне иногда казалось, что у меня осталось немного времени, а я еще должен понять что-то. И я собирал в информбанках казавшиеся мне нужными сведения, пытаясь получить ответы на вопросы. Зачем все? Кто мы? Кто наши враги? Мной владела навязчивая идея, что от ответа на эти вопросы зависело нечто важное…
Я полулежал в кресле, а голопроектор проецировал передо мной текстовые блоки, меняющиеся объемные изображения, графики.
Итак, наш враг – Меркана и ее колонии, саттелиты. Талана как-то говорила, что Объединение мерканских свободных миров держится на трех опорах – запреттехнология-психоконтроль-бессмертие. То есть то, на что давно наложено табу в Лемурийской Большой сфере. В свое время у нас, в основном под влиянием религиозных организаций, было принято решение о жестком контроле за этими областями науки и технологий. Две сотни лет назад разгорались горячие споры по этому поводу. Доносились гневные голоса – мол, церковь лезет туда, куда ей лезть не положено. Тогда человечество было опьянено достижениями научно-технического прогресса, и воображение людей рисовало светлое технотронное будущее в самых радужных красках. И большинство не понимало, что есть запретные области, куда ноге человека лучше не ступать. Там – территория тьмы. То, что на Лемурии было традиционалистское общество с твердыми религиозными устоями, спасло нас.
