Влетает растрепанный (и по наружности, и по состоянию чувств) Никодим, за ним Ра и Кайя — небез-женщина. (Женщины на Луне вполне равноправны с мужчинами).
Кайя — миловидный слоненок — более всех была взволнована.
Вследствие постоянного вращения в среде бессловесных существ, мы даже между собой оставили земной способ разговора, и вся сцена, помещенная ниже, прошла целиком при посредстве прямой передачи мыслей.
— Андрей, дело плохо! — воскликнул Никодим, — наши слухачи передают о готовящемся через 24 часа очередном истреблении небезов!..
Так как в нашем распоряжении не имелось психо-магнитов, мы не могли, подобно везам, ловить мысли наших врагов простым механическим путем.
У небезов применялись другие средства для этого.
Ценою многих жизней, тысячелетиями, они тайно от своих владык проводили обыкновенные базитные трубы изо всех помещений, предназначенных для собраний везов и для жизни заправил.
Трубы эти кончались в тайниках, и у конца каждой постоянно дежурили по очереди небезы-слухачи, которые своей специально тренированной головой исполняли роль психо-магнитов.
Эти-то слухачи и донесли о новом готовящемся кровопускании.
На собрании везов были доложены цифры новой, громадной убыли в их рядах. Для сохранения нарушенного равновесия между классами решено было пустить в расход 30 миллионов небезов…
Шутка ли! 30 миллионов жизней должны были оборваться по прошествии земных суток, по мановению пальчика дегенерата!..
— Ваши психо-машины? — спросил я Никодима, бросая свои выкладки.
— Психо-машины, если нам и удастся построить их, — глухо отвечал тот, — не поспеют раньше двух недель…
— Ну, хотя бы одну! Ведь тогда, поймав какого-нибудь даже самого паршивого спеца и зарядив им магнит, можно будет покончить сразу со всеми спецами, приставленными к орудиям убийства…
— Нет ни одной…
Кайя в Ра с надеждой и мольбой смотрели то на меня, то на Никодима. Они, хотя и выросли в тайниках, охранявших их от угнетающего действия везовских аппаратов, все-таки, как плоть от плоти своих родителей, тысячелетиями подвергавшихся психическому истощению, не отличались быстротой сообразительности.
— Проведены ли слуховые трубы в «Дворец Пропорций» (так остроумно назвали везы место, где стояли магниты)? — спросил я Ра с внезапно блеснувшей у меня счастливой мыслью…
— Проведены, — еще не понимая вопроса, отвечал он.
— Ура!.. Выход найден!.. Мы можем пустить по трубам красные лучи и спалим не только везов с их машинами, но и весь «Дворец»!..
— Красные лучи, — печально объяснил Ра, — прежде всего расплавят трубы, по которым будут итти, и до «Дворца» поэтому не дойдут!..
— Ах, черт!.. Ну, тогда пустим фиолетовые лучи!.. Хоть на время парализуем спецов…
Ра подумал (минут пять, не меньше) и опять не согласился:
— Пуская во «Дворец» лучи и только временно выводя из строя персонал, обслуживающий магниты, мы рискуем потерять свои тайники, а вместе с тем и последнюю надежду на революцию…
— Почему?
— Везы сейчас же произведут расследование, как только у нас иссякнет запас лучей, и откроют трубы… А по ним легко проследить до самых наших тайников…
— В таком случае, у нас остается еще один выход, — не сдавался я, — это окружить «Дворец» атомо-аппаратами и зажечь его из пушек красными лучами…
Теперь Кайя выступила моим оппонентом:
— К «Дворцу» не подпускают никого на расстояние 30-ти верст… Пушки же наши действуют только на 2 версты…
— Ну, хорошо!.. Мы прорвемся!.. — горячился я.
— Нет, — покачали головой Кайя и Ра, — открытое нападение не годится… Прежде чем атомо-аппараты проникнут до половины расстояния, везы откроют магниты, и тогда вам придется оплакивать не 30 миллионов погибших жизней, а гораздо больше…
Вот тебе и человеческое мышление!.. Надо, видно, проситься в отставку… с позором!..
— Никодим, где же ваша сметка?
Сметка моя при мне, — спокойно отвечал друг и с тайной, глубоко-запрятанной мыслью спросил Ра:
— Известно ли вам, какие союзы должны подвергнуться разгрому?
— Это мы знаем на опыте старых боен, да и слухачи теперь подтверждают то же… — И он стал перечислять союзы, обреченные на смерть.
Никодим что-то соображал, а я с скрытым восторгом следил за ним — этот уж придумает!
— Объясните, как происходят эти массовые убийства… Вот вы сказали, что должна погибнуть одна четверть союза вез-пищевиков… Как могут убийцы так строго разграничивать район своего действия?
— О… очень просто… Из каждой фабрики, изготовляющей пищевые продукты для везов, будет отозван известный процент рабочих, как бы на собрание, в специальные громадные залы, в эти залы везы заранее проложили проводку от психо-магнитов… И так же с остальными союзами…
— Очень хорошо!.. — глубокомысленно закончил Никодим к вящшему удивлению небезов.
— Носят ли рабочие прозодежду?
— Все носят.
— Какого образца и вида эта одежда?
— У всех по одному образцу: глухой костюм, накрывающий все тело вместе с головой — против глаз остаются отверстия, защищенные стеклом, и еще небольшое отверстие для дыхания; последнее тоже можно герметически закрывать…
— Как долго могут небезы затаивать дыхание?
— О… на этот счет мы сильно отличаемся от вас… Около двух часов мы можем жить не дыша…
— Великолепно. Теперь еще один вопрос… Если он разрешится благополучно, то… все хорошо! Какое количество базитированной одежды имеется у вас?..
У меня захватило дух от восторга — я понял к чему клонил мой друг… На складах в тайниках лежали горы этой одежды!..
Ра вытаращил глаза, в изумлении поднял хобот кверху, собираясь от неожиданности… чихнуть. Кайл пустилась — не скажу, чтобы в изящный — танец…
Одежды хватило бы на 50 миллионов небезов…
Идея Никодима была проста и гениальна: часть рабочих каждого союза (из обреченных) одевается в базитированную одежду, скрыв ее под прозодеждой; не снимая ее, отправляется, когда потребуется, в залы убийств, там все закрывают наглухо отверстия одежды, затаивают дыхание и притворяются мертвыми… Рабочие, присланные для уборки тел, отправляют последние не в крематории, а в тайники, помещения которых свободно вместят этот «излишний» прирост населения. А так как крематории и вход в тайники находятся почти рядом а при сжигании трупов никогда до сих пор не присутствовали ни везы, ни спецы, замысел должен удаться прекрасно…
Я очень далек от сентиментальностей, но тут уже Никодим не смог отвертеться от дружеских горячих объятий…
