Так, в непрерывных стычках, прошел еще один месяц. Количество заплат и шрамов на корпусе «Свирепого» заметно увеличилось. Значительная часть не столь важных для жизни корабля механизмов окончательно вышла из строя — при возможности их пытались чинить, но чаще просто обходились без них. Увы, многие жизненно важные системы находились в ненамного лучшем виде и работали на пределе — если вообще работали. Часто Брим, созерцая разгромленные палубы с высоты мостика, гадал, представляет ли кто-нибудь в столице, какую цену флоту приходится платить за идею отрезать Облачников от основных источников сырья. Часть его сознания (меньшая) надеялась, что представляет. Оставшаяся часть сомневалась, что кто-нибудь там вообще понимает, что же творится на самом деле.
***
Только когда Бородову удалось убедить свое содескийское начальство в Адмиралтействе в том, что «Свирепый» не в состоянии больше не то что побеждать, но хотя бы драться. Отдел летных операций принял решение прислать им замену — чуть не опоздав с этим. По пути домой, на Гиммас-Хефдон, кристаллы главного хода отказывали трижды, а половина модулей жизнеобеспечения перегорела уже на второй день полета, в результате чего оставшуюся его часть команде пришлось Провести в ухудшенном подобии удушливых джунглей Креннелского Нарра.
Так или иначе, они одолели и это. Гиммас-Хефдон уже виднелся вполне различимым диском на гиперэкранах, когда Брим услышал, как грохот кристаллов наконец начинает стихать. Корабль заводили на посадку Голсуорси с Фурье, так что ему с Теадой оставалось только занять зрительские места у стены ходовой рубки.
— Можете готовиться к приземлению, Голсуорси, — неожиданно громко прозвучал в притихшей рубке голос Коллингсвуд.
— Есть, капитан! — рявкнул Голсуорси. Почти сразу же Ярим услышал, как по всему кораблю бьют колокола громкого боя, вызывая швартовую команду.
— Фурье дала сигнал Урсису, и спустя несколько тиков на нижней палубе ожили генераторы.
— К черту главный ход! — не по уставу, но вполне ясно скомандовал Голсуорси.
— Давно пора, пока он к черту с нами не покончил, — язвительно согласилась Коллингсвуд.
— Кристаллы дезактивированы, — доложил Бородов. Зеленый хвост за кормой корабля исчез.
— Защитные створки закрыты, — доложил Урсис.
— Скорость один точка ноль световой, — объявила Фурье, и гиперэкраны вспыхнули светом Гэндомова V-эффекта, лишив, корабль обзора с мостика, и сделались прозрачными снова, когда скорость корабля упала ниже критической. Эпплвуд связался с планетой, и спустя несколько метациклов они уже заходили в зону ожидания посадки у Лохсэндз, только на этот раз в Зеленой зоне. Движение было не особенно оживленным, и очень скоро «Свирепый» лег на курс, прорываясь сквозь завихрения верхних слоев атмосферы Гиммас-Хефдона.
Смертельно усталый, но все равно возбужденный, Брим нетерпеливо ждал, когда «Свирепый» пробьется сквозь слой плотных облаков. Все, что он видел пока, — это отсветы вспыхивающих с равными интервалами сигнальных огней и — периодически — свечение колец КА'ППА-связи при переговорах Эпплвуда с наземным центром. Шум генераторов понизился, и стали слышны команды и топот членов экипажа, готовившихся к приземлению. Голсуорси заложил правый вираж, и в бортовых иллюминаторах показались сквозь разрывы в низких тучах волны и отдельные льдины — берег был уже близко.
Когда корабль, выровнявшись, перешел в горизонтальный полет, Брим увидел Далеко справа две цепочки огней — словно две светящиеся спицы огромного невидимого колеса, сходившиеся к ступице-базе, однако они скрылись в тумане прежде, чем он успел разглядеть их как следует. Как обычно на Гиммас-Хефдоне, невозможно было увидеть границу между землей и небом — только туман, тучи да черное, недружелюбное море внизу.
Еще один правый вираж — генераторы на мгновение взвыли, и корабль пошел над льдинами, тускло блестевшими в свете посадочных огней в двадцати пяти иралах под килем. В очередной просвет Брим увидел, что они летят теперь параллельно еще одной дорожке, обозначенной цепочкой огней. Исполинские волны разбивались о скалистый берег. Мелькнул и пропал маяк. Прямо по курсу синее и красное светящиеся пятна в тумане обозначали вход в эорейский сектор. Брим улыбнулся про себя. Последний раз, когда он пролетал здесь, он был куда более занят, чем теперь, сидя в удобном кресле наблюдателя. На гиперэкранах показался лес мачт КА'ППА-связи — родная база.
Повинуясь командам Фурье, «Свирепый» плавно повернул, скользнул в бухту и через несколько мгновений уже завис над неярко светящимся гравибассейном. Из линз в бетонных бортах протянулись силовые лучи, и Брим на мгновение ощутил легкую тошноту — отключилась система внутренней гравитации корабля. Голсуорси молча поднял руку, и генераторы стихли. Наступила непривычная, почти гнетущая тишина, прерванная громким «Ура!», грянувшим на мостике. Этим крикам вторили другие, палубой ниже — и скоро весь корабль захлестнула волна буйного веселья. Даже обыкновенно сдержанная Коллингсвуд хлопнула Голсуорси по спине.
Теада схватил Брима за руку.
— Дошли! — захлебываясь от радости, крикнул он. — Ей-богу дошли!
— Ага, — кивнул Брим, испытывавший странное чувство облегчения. По меньшей мере еще несколько недель он будет жив. Непривычное ощущение. Он не испытывал такого с момента их отлета.
«Свирепый» вернулся домой.
***
Поскольку никаких дел у него все равно не было, Брим остался на мостике ждать, пока ликующая компания не разбредется по каютам. Как обычно по возвращении с боевого задания, была намечена небольшая пирушка в кают-компании, но прежде в соответствии с требованиями военного времени каждому члену экипажа предстояла беседа с офицерами из ведомства по сбору информации — и при своем звании Брим мог рассчитывать на прохождение этого собеседования в числе последних из офицерского состава. Он еще раз глянул сквозь гиперэкраны наружу — долгий вечер на Гиммас-Хефдоне начинался, как и положено, снегопадом. К гравибассейну спешила причудливая машина дежурного диспетчера. На бетонном пирсе уже столпилось несколько служебных глайдеров разного размера, и как раз напротив мостика Брим увидел цепочку фигур, поднимавшихся по трапу, согнувшись под ударами ледяного ветра. Один особенно сильный порыв его взметнул из-под пушистой парки прядь золотых волос, но ее обладательница тут же скрылась из виду. Брим мрачно усмехнулся сам над собой. Надо же, какой пустяк напоминает ему теперь о Марго Эффервик! Он тряхнул головой. Вздор, конечно же, вздор!
Прошло почти три метацикла, пока его наконец пригласили на собеседование. Ко всему прочему оказалось, что оно будет проходить в кабинете Амхерста. И тут не повезло, подумал он с мрачной иронией и постучал в дверь.
