Михаил Кисличкин - Дипломат поневоле

Тогда, в мае, Илья, яростно махая руками, чуть ли не кричал улыбающемуся в усы Липатову, что он ни за что не продлит контракт. Дескать, с него хватит, навоевался, он эту армию в гробу видал. Но то было в мае.

Сейчас, в октябре, мысли уже были другими. Илья вспоминал Элию. Огромные, отливающие синевой заснеженные пространства чужой планеты, пронзительно яркие звезды над головой, тяжесть лазерной винтовки на плече. Другой мир, другая жизнь. Ему ли, видевшему из космического корабля отдаляющуюся Землю, падавшему в затяжном прыжке из орбитального челнока на поверхность чужого мира, воевавшему и убивавшему, работать теперь всю жизнь менеджером по продажам или технологом на заводе? Хочет ли он этого? Раньше казалось, да — хочет, он не искатель приключений. Теперь же все было не так однозначно.

А еще Илье почему-то снилась Элитьен. Нет, ничего эротического. Просто снилась, бывает же такое? И подчас, проснувшись в середине ночи, Илья доставал золотой кружок с синим камнем и альваланской вязью букв вокруг и долго смотрел на него, любуясь.

В свой первый учебный день, четвертого октября, Илья пошел в университет, естественно, в гражданском. Совершенно незачем лишний раз обращать на себя внимание. В новой группе его никто не знает, бывшие друзья и однокурсники уже получили свои дипломы. Парень надел недорогой китайский джинсовый костюмчик, взял практичный индийский коммуникатор-планшет — все как у всех. Валентин Степанович сдержал свое слово — восстановиться удалось быстро и без всяких проблем. Новая группа не произвела на Илью особого впечатления — похоже, не особо дружная, девочек как всегда в два раза больше, чем парней, только вот симпатичных мало. Москвичи кучкуются отдельно, «понаехавшие» из общежития отдельно — обычная ситуация. А в целом нормальные ребята, лица у всех простые, русские, держится народ свободно. Все нормально, в общем. Посмотрел расписание: три дня в неделю учеба, два дня — научно-исследовательская работа. Илью прикомандировали к ГосНИИОХТу, что на Авиамоторной, подсказали контакты научного руководителя, который должен был дать ему тему работы. Надо будет созвониться и ехать, но лучше завтра, с утра… Так во всяком случае вечером думал Илья. Но никуда не поехал. Потому что следующим утром он остался сидеть дома перед широким дисплеем медиасети — утром было историческое выступление президента, о котором потом еще долго ходили разговоры.

Все началось в седьмом часу утра, когда в Токио в полдень с речью выступил премьер-министр. Через час близкое по духу выступление сделал в Пекине Генеральный секретарь ЦК КПК. В Интернете сразу же появились видеозаписи этих речей и несколько сумбурных переводов. То, о чем говорил японский премьер, а затем глава китайской компартии, было невероятно — речь шла о том, что человечество вступило в контакт с инопланетной расой — альваланами. Тогда же появился анонс выступления Президента Российской Федерации, которое было назначено на двенадцать часов.

Илья смотрел выступление президента дома, на широком экране. Невысокий, хотя и склонный к полноте, но производящий впечатление этакого энергичного живчика президент говорил как всегда эмоционально и убедительно, поблескивая стеклами очков. Имеющий два высших образования — техническое и гуманитарное, он обладал талантом говорить хорошо, доходчиво и простым языком, так что невольно хотелось соглашаться с каждым его словом. В свое время именно его харизма каким-то чудом сделала невозможное — привела малоизвестную партию патриотического толка к власти. Тогда, четыре года назад, от него, на вид такого оппозиционного и патриотичного, ожидали многого — реформирования или даже роспуска созданного предшественником Комитета полезности, преобразования вертикали власти, ограничения влияния крупных корпораций и отмены недавно принятого Трудового кодекса, прозванного в народе «крепостным». Он, насколько мог судить Илья, не сделал ничего из этого, наоборот — усилил Комитет полезности и добавил чиновникам полномочий. Ухитряясь, правда, при этом много и энергично сажать не справившихся с работой в полном соответствии с утверждением: «кому много дается — с того много и спросится». Каждый чиновник знал: провалил работу — получил уголовное дело, никакая личная лояльность и преданность не спасет. Отношение к президенту было сложное, всех оттенков — от любви до незамутненной ненависти.

Сейчас он говорил про Альвалан. То же самое, что до него говорили лидеры в Азии и скоро будут говорить (ровно в полдень по местному времени) президенты в Европе и Америке. Человечество вышло за пределы Солнечной системы и встретило братьев по разуму. Мы будем с ними дружить, торговать, обмениваться технологиями. Это событие грандиозного масштаба в истории человечества, прорыв в развитии. Инопланетяне гуманоиды (последовало некое усредненное компьютерное изображение альваланина), они очень дружелюбны и не представляют угрозы человечеству. У людей с ними много общего… и прочее в таком же радостно-оптимистическом тоне. Про бои в космосе, гибель Геркулеса и десант на Элию Илья не услышал ни слова, как будто ничего этого и не было. И лишь в конце речи была произнесена странная, многозначительная фраза: «Россия не останется в стороне от общемировых тенденций и вскоре примет неотложные меры в связи с произошедшим».

Сразу же достичь успехов в учебе у Ильи не получилось. Впрочем, он и не ставил перед собой такой цели. Процесс шел как бы сам по себе, отдельно от парня, без особого напряжения. Поначалу не заладилось со спецкурсами по кинетике биохимических реакций и промышленной биотехнологии. И если проблемы с первым предметом удалось решить достаточно быстро, благодаря нескольким неделям усиленных занятий, то со вторым было сложнее. Илью по какой-то причине сильно невзлюбил преподаватель — молодой амбициозный парень лет тридцати, сам недавний выпускник РХТУ. Ну спутал Илья, не вникнув в условия задачи, на семинаре энергию Гиббса с температурным коэффициентом скорости химической реакции. Да, грубая ошибка. Но оговориться может каждый, это еще не повод называть студента при всех «типичным разгильдяем». Посмотрел бы Илья на этого препода после года ежедневной беготни с автоматом, боев и трехмесячного дембельского «отрыва». Тут не то что энергию Гиббса не вспомнишь — вообще забудешь, что такое химия и какая она бывает. В общем, Илья не сдержался и преподу ответил. Слово за слово… и стало Илье ясно, что выше трояка по промышленной биотехнологии он никогда не получит. И то придется постараться.