Сергей почти физически ощущал, как он выглядит в глазах этого борттехника. Юнец, едва переваливший за четвертак, коренной землянин (которых обычно жители Луны, мягко говоря, слегка недолюбливали), среднего роста и телосложения. Обычный парень, каких вокруг пруд пруди. А ведь именно ему придется командовать и вести звездолет в бой, от его приказа будет зависеть жизнь и смерть, как всего экипажа, так и вот этого бортинженера в частности.
— Кудрявый, — вдруг искренне улыбнувшись, так, что его худое лицо совершенно преобразилось, сказал бортинженер. — Старший мичман Павел Павлович Кудрявый, главный бортинженер этого корабля. Поздравляю с новым званием, товарищ старший лейтенант. Я тоже недавно назначен. Ну и побежал сразу знакомиться, так сказать, с техникой. Я же на верфях больше десяти лет отработал, «семидесятки» знаю до последнего винтика и микросхемки. Интересно мне, что нам за машину подогнали. Времени в обрез, а если что не так, надо успеть детали выбить из снабженцев, да еще наладить перед стартом. Время не терпит, вот с самого утра тут по отсекам и лазаю…
Сергей протянул Кудрявому руку, и тот незамедлительно ее крепко пожал.
— Давайте вместе нашу «семидесятку» посмотрим, — сказал парень. — Мне это тоже весьма интересно, как вы понимаете…
Только ближе к вечеру Палыч (как для удобства в общении предложил называть себя сам бортинженер) и Сергей, окончательно проголодавшись, покинули «семидесятку», направившись в столовую при космодроме. Предъявив свои карточки-удостоверения, они взяли стандартные бесплатные блюда (два раза в сутки на лунной базе военнослужащим был положен бесплатный обед и ужин, правда, состоящий из одного набора блюд без возможности выбора, иначе — добро пожаловать в платный зал, где и выбор был гораздо богаче, и пиво с девушками-официантками присутствовали) и сели за отдельный столик. Сегодня в стандартный набор входила тарелка борща, большая котлета с рисом и компот. С аппетитом уплетая немаленькие порции, они стали обсуждать план работ по подготовке корабля к первому вылету.
В принципе, Палыч считал, что их «семидесятка» в хорошем состоянии. Были, конечно, некоторые недоделки, однако они не носили критического характера и могли быть устранены за оставшееся до вылета время. Система жизнеобеспечения звездолета была готова на сто процентов, небольшие нарекания у Палыча вызывала работа бортового компьютера и неполная комплектация некоторых положенных по штату наборов ЗИП. Другой проблемой была поставка и загрузка ракетного вооружения, продуктов питания, медикаментов, комплектов скафандров и формы на весь экипаж и множества других мелочей, которые еще хранились на складах. Все это надо было получить, оформить, загрузить в корабль, зачастую с помощью специального оборудования. Работы уйма. Кроме того, завтра Сергею нужно было знакомиться с личным составом — пятнадцать человек основного экипажа должны были прибыть к «семидесятке» к 08:00 по лунному времени. Боевое слаживание экипажу предстояло проходить уже в космосе — во время выдвижения к точке патрулирования.
Распрощавшись с Палычем, Сергей забрал некоторые личные вещи (которых у него и было-то всего ничего, все умещалось в рюкзаке и небольшом чемодане), покинул офицерскую казарму и направился обратно на космодром. Постояв немного в ангаре и полюбовавшись своим звездолетом, он вошел внутрь и проследовал в капитанскую каюту. Ночевать до вылета парень твердо решил здесь. Да и справляться с массой дел, связанных с подготовкой корабля к вылету, было проще всего непосредственно находясь все время на борту звездолета. В чем-то это даже лучше, чем в казарме. В конце концов, капитанская каюта, располагающаяся в центре корабля, рядом с центральным постом, была самым просторным личным жилым помещением в «семидесятке». Целых семь с половиной квадратных метров. В ней даже можно было выпрямиться во весь рост! Для остальных членов экипажа такой роскоши предусмотрено не было — их каюты напоминали скорее индивидуальные капсулы с койками, расположенные в жилом отсеке по обеим сторонам в два ряда, в которых максимум что можно было сделать — так это сесть в кровати.
И еще Сергею было просто приятно находиться рядом с собственным кораблем. Подобные чувства, пожалуй, испытывает владелец персонального аэромобиля, несколько лет собиравший деньги на саму машину и уплату всех возможных налогов для разрешения им пользоваться хотя бы четыре дня в неделю и, наконец, севший за штурвал своего стального пегаса. Хочется сидеть в салоне, вдыхать такой особенный, такой сладкий запах новой машины, даже гладить ее.
Вот и Сергей, с детства мечтавший о космосе и пошедший в училище космофлота наперекор воле родителей, которые хотели видеть его врачом и имели неплохие связи в первой медицинской академии, выбравший самый сложный в училище факультет командного состава малых кораблей, с боем продиравшийся через КМБ, бесконечные лекции и зачеты, тренировки и экзамены, сейчас хотел быть рядом с воплощением своей мечты о космосе — собственным кораблем.
Парень аккуратно повесил в шкаф новенькую форму с погонами старшего лейтенанта, которую он еле-еле успел получить на складе перед самым закрытием, разложил личные вещи и лег спать. Он еще не успел привыкнуть к низкой гравитации на лунной базе. Гравитационные генераторы постоянно поддерживали ее на уровне чуть выше половины земной, так что спать на жесткой кровати в лунной базе было мягче, чем на самой мягкой и нежной перине, находящейся на Земле. Уставший от насыщенного впечатлениями дня, Сергей быстро заснул.
Утром старший лейтенант с некоторым волнением ждал тех, с кем ему предстоит идти в патруль. Первым, еще до назначенного срока, в ангаре номер 31 появился младший командный состав. Вместе с Палычем в половину восьмого утра прибыл мичман Курт Вельтман, отвечающий за системы вооружений. Низенький, но крепкого сложения и с абсолютно лысой головой, этот немец свое время заканчивал европейскую космическую академию по специальности ракетчика, а потом работал на лунной базе. Когда началась война с эриданами, Вельтман подал заявление добровольцем во флот. Европейские экипажи были в то время полностью укомплектованы, и тогда Тарасов предложил ему перевод в российскую часть эскадры, если он сумеет в течение полугода выучить русский язык и одновременно освоит программу переподготовки. Курт справился и сейчас, правда, с большим акцентом докладывал Сергею о своем прибытии в его распоряжение.
Без десяти восемь появились остальные: два мичмана — бортинженера по системам жизнеобеспечения и ходовым системам звездолета, трое старшин — специалистов, отвечающих за компьютерное оборудование корабля, системы маскировки и обнаружения и корабельный врач. Все они были такими же, как и Сергей, молодыми парнями, совсем недавно окончившими училище младшего командного состава и получившими свое первое назначение. На первый взгляд — нормальные парни, а какими они окажутся в деле, как подумал Сергей, покажет только время.
