— Семантика, — презрительно сказал Лондо, — Вы ведете себя так, будто у меня есть свобода выбора.
— Она у тебя есть.
— Один единственный выбор — это не выбор.
— У Теней, которых ты погубил, приказав уничтожить их остров… не было выбора вовсе, — сказал Шив'кала. — У тебя он есть. Не злоупотребляй им…, ведь мы дали тебе больше шансов, чем ты дал Теням.
Лондо ничего не ответил, лишь бросил сердитый взгляд, застегивая камзол.
— Ну, — сказал он оживленно, — может, начнем эту комедию, а? Комедию о правлении. Я, в роли императора, и вы, контролирующие каждый мой шаг.
— Нет, — Шив'кала чуть заметно качнул головой. Что бы он ни делал, он ограничивался минимумом усилий. — Не каждый шаг. Просто не забывай… о наших целях.
— И что же это за цели?
— Наши цели… это также и твои цели. Это все, что тебе надлежит запомнить. Обратись с речью к народу. Разозли их. Обрати этот гнев… на Шеридана. На Альянс.
— Зачем? Зачем вам это нужно?
Улыбка Шив'калы, больше похожая на оскал скелета, стала еще шире.
— Альянс… это свет. Пусть гнев заслонит глаза твоему народу…, так они не смогут увидеть тени вокруг себя.
Как обычно, Шив'кала говорил тихим шипящим голосом. Потом, чуть заметно кивнув, он поклонился, и мысленно произнес, глядя на Лондо: «Всего хорошего тебе… император Моллари».
Лондо подскочил, явно не ожидая этого. Он инстинктивно огляделся, пытаясь найти источник голоса, а потом посмотрел на дракха. Гневно стиснув зубы, он прохрипел:
— Вон из моей головы!
Но дракх покачал головой и, все так же отвратительно улыбаясь, подумал, глядя на Лондо: «Мы всегда будем здесь».
Потом он протянул Моллари руку. Чисто символический жест, он не ждал, что Лондо ответит ему тем же. И Лондо не стал этого делать. Вместо этого он уставился на его руку с таким выражением на лице, будто увидел засохший помет.
Шив'кала отступил назад, позволил вечернему полумраку укутать его.
Ему показалось, что он вернулся домой.
Часть I. 2262–2264. Сумерки
Увидев создание, появившееся из груди дракха, Лондо, хотя и с огромным трудом, но сдержал крик, больше он ничего сделать не мог.
С полдюжины различных способов выхода из положения вихрем пронеслись в его голове. Первое и самое сильное желание — наброситься на дракха, схватить оружие, — предпочтительнее, меч, — и шагнуть вперед. Свист стали в воздухе и удар. Он мысленно представил, как голова чудовища слетает с плеч, а его мерзкая усмешка навсегда застывает на губах, возможно, сменившись удивленной гримасой. Потом он взял бы голову этого чудовища и водрузил бы на кол рядом с головой Мордена. Он бы встал рядом с Виром и вместе с ним помахал бы им рукой, забавляясь при одной мысли о том, что кто-то посмел бросить вызов правителю великой Республики Центавр.
Или просто убежать из этой комнаты. Эта идея показалось очень привлекательной при виде одноглазой твари, скользящей к нему по полу.
Что, если позвать на помощь? Может быть, попытаться с ними договориться?
Он мог бы спросить дракха о том, что им еще нужно, помимо него самого? Быть может, ему удалось бы утолить гнев этих существ каким-нибудь иным способом, кроме согласия на то, чтобы это ужасное одноглазое животное стало паразитировать на его теле.
Что, если броситься дракхам в ноги и униженно молить о пощаде, поклясться в вечной верности дракхам или духу Теней? Может быть, стоит напомнить дракхам о тех временах, когда он был весьма полезным помощником их ушедшим хозяевам?
«Что вы хотите?»
Первым этот вопрос задал ему Морден. Как давно это было, будто целую вечность тому назад. Именно этот вопрос ему хотелось сейчас, будто камень, швырнуть в дракхов. А что, если он предложит им вместо себя кого-нибудь другого, того, кто подойдет им больше? Жуткий список имен промелькнул перед ним. Он мог бы предложить им Шеридана или Деленн, Президента и первую леди Межзвездного Альянса. Сдать их дракхам, пусть держат их в заключении, или посадят на них стражей, превратив в прислужников дракхов.
Или Г'Кар! Великий Создатель, пусть они возьмут Г'Кара. Кажется, они с нарном наладили отношения, но то видение никуда не ушло. Вещий сон, в котором Г'Кар душит его, прожигая яростным взглядом единственного глаза. Да, он может сдать Г'Кара дракхам, пусть он станет исполнителем их коллективной воли.
Или… или…
Он может… он может предложить им Вира Котто. Это вполне осуществимо. И это очень неплохой выбор. Действительно, отличная идея. Пусть Вир потеряет свободу воли и независимость — все равно он ею толком не пользовался. Тяжело признавать, но Вир был идеальным исполнителем. Так что между его прежней жизнью и той, что его ждет, не будет особой разницы. Быть может, ему будет даже лучше.
Все эти варианты с бешеной скоростью проносились в его голове, но еще быстрее он отметал их прочь. Ведь это были его друзья… его союзники, или, по крайней мере, они когда-то были его друзьями и союзниками. Хотя Лондо до сих пор снедало сильнейшее желание отомстить Шеридану. Ведь именно Межзвездный Альянс, детище Шеридана, разбомбил Приму Центавра, загнав ее в каменный век и превратив из цветущего мира в дымящиеся руины. И разве не Шеридан всегда был склонен к скоропалительному осуждению Центавра в целом и Лондо, в особенности, за любую мелочь, реальную или выдуманную?
Но один вид одноглазого монстра, что обхватил щупальцами его ногу и пополз вверх по его телу, заставил Лондо с ужасом понять, что такой участи он не пожелал бы даже самому злейшему своему врагу. Шеридан, бесспорно, таковым не был, а Деленн и подавно. Нет, пожалуй, несмотря на восстановление отношений, это почетное звание больше подходило Г'Кару. Но даже Г'Кару он не пожелал бы такой… чтобы такая тварь присосалась к нему.
Никто такого не заслуживал.
В том числе и он сам.
«Это нечестно», — мрачно размышлял он, — «это несправедливо. Я должен остановить ее… я все еще могу скинуть ее на пол, наступить на нее, раздавить ботинками…»
Но он знал, что за этим последует. Дракх, как в прошлый раз, вытащит свой детонатор, только теперь ничто не сможет спасти мир Лондо от уничтожения. И, когда он сделает это, в одночасье погибнут миллионы центавриан. Термоядерные бомбы, спрятанные дракхами, взорвутся, и их жертвы никогда не узнают о том, что же именно их поразило. Они просто исчезнут в пламени мощного взрыва, миллионы жизней прервутся в мгновение ока.
Мгновение, всего лишь мгновение, он обдумывал этот вариант. Все они, в конце концов, смертны. Их мучения продлятся несколько коротких секунд, а потом все будет кончено. Они окажутся в безопасности, в безопасности могилы. Более того, ветер развеет их пепел на все четыре стороны, по всей Приме Центавра.
