– Или нового Августа Кауфмана, – в полголоса пробормотал Зоров.
– Прекрасно? – Де Виньон стремительно повернулся к Зорову.
– Именно это ожидал я услышать от вас. Поскольку новым Кауфманом, по всей видимости, должны стать вы!
В воцарившейся тишине Зоров несколько раз кивнул головой. Говорить он не мог.
– Видите ли, Александр, – мягко продолжил де Виньон, – если принять идею Мак-Киллана о взаимодействии человеческого мозга с информационным полем, то логично предположить существование людей, способных считывать "впечатанную" в поле информацию. В разные времена их называли оракулами, ясновидцами, прорицателями, пифиями, ведунами. Так, Эйнард?
– Совершенно верно. Более того, этим взаимодействием можно объяснить практически все паранормальные явления, такие как телепатия, телекинез, левитация и другие.
– Эти явления допускают определенную классификацию, мэтр, я не ошибаюсь? – у Зорова наконец прорезался голос.
– Не ошибаетесь. – Эйфио благожелательно кивнул. – В первую очередь по энергетическому принципу. Любые явления, связанные с высвобождением энергии, легко объяснить, если учесть связь между информационным полем, и нулевыми колебаниями вакуума, о которой я говорил. Информационная первооснова есть одновременно и первооснова энергетическая. Отсюда все и проистекает… Что касается механизмов включения этих явлений, то в их основе, я убежден, лежит явление резонанса, как универсального ключа к высвобождению очень больших энергий при приложении ничтожно малых. Другой тип явлений, которые принято называть трансцендентальными, легко объясняется наличием обратной связи между ноосферой и человеческим мозгом. Спиритизм, легенды о загробной жизни и переселении душ… А все очень просто: энергетический слепок с создания человека – то, что тысячелетиями называли душой, – навечно остается запечатленным во всепроникающем и неуничтожимом поле информации.
– Красиво! – искренне произнес Зоров. – В самом деле практически все становится объяснимым. Но как вы узнали, что я – кандидат в Кауфманы, так сказать?
– Вас отследили по ряду критериев, – сказал Чалмерс. – И компьютер выдал максимальную вероятность. Тем более сам Кауфман предсказал год вашего рождения.
– Я хотела бы сделать одно замечание, – вступила в разговор Ольга Уинсток-Добровольская. – Я, например, совершенно согласна с Кауфманом, что некие, силы высшего порядка пытались удержать нашу цивилизацию на Пути Равновесия. Однако события XXI века едва не отбросили ее на гибельные витки левой спирали. "Едва" – это если бы не проект "Ковчег". Теперь мы, Звездная Ветвь человечества, идем по Пути Равновесия… во всяком случае, пытаемся это делать. И как раз тогда, когда все плохое, казалось, уже позади, мы вновь ощутили внимание неких могущественных сил…
– И в этот период на арену должны выйти вы, Александр, – произнес де Виньон. – Теперь вы понимаете, как много от вас будет зависеть. Возможно, даже все.
Зоров взглянул на де Виньона. Тот болезненно хмурил брови, а в глазах сквозь мятущиеся тени тревог и сомнений пробивалось неукротимое пламя надежды.
– Я сделаю все, что в моих силах, экселенц, – твердо сказал Зоров. – И что бы ни готовила мне судьба, я всегда останусь человеком.
Молчание тяжким сомнением повисло в воздухе. На Зорова никто не смотрел. Зоров ощутил холодную злость.
– Вы не верите мне? – Голос звенящим клинком вспорол тишину.
– Верим, – сказал де Виньон и встал.
– Нам просто ничего другого не остается, – тихо произнесла Ольга Уинсток-Добровольская. Она тоже поднялась и, гордо откинув голову, посмотрела в глаза Зорову долгим взглядом своих невероятных фиалковых очей.
– Вы уж постарайтесь, Саша, – неуверенно произнес Шароши. – Извините меня, но я инженер, технарь… и от всего этого у меня голова идет кругом… Хотя и понимаю, насколько все это серьезно. И вот еще что, Саша, – он вдруг оживился, – если вам понадобится техническая помощь – ну, сотворить какую-нибудь необычную штучку-дрючку, – обращайтесь непосредственно ко мне. Идет?
– Договорились. – Зоров улыбнулся. – Спасибо!
Добродушие Шароши растопило лед в душе, как теплый солнечный луч снежинку.
– Удачи вам, Александр! – Лоусон протянул Зорову тонкую руку с длинными пальцами гениального хирурга и музыканта-виртуоза. – Очень велик был соблазн попросить вас подвергнуться глубокому ментаскопированию. Как ученому мне трудно было устоять, и вы, наверное, поймете меня: Но как член Круга Шести я голосовал против. Я верю вам и верю в вас.
– Благодарю вас, мэтр. – Зоров склонил голову, осторожно пожимая руку Лоусону. – И обещаю вам – очень скоро я сам попрошу подвергнуть меня сколь угодно глубокому ментаскопированию. Так что наука не пострадает.
Они рассмеялись, и напряжение вдруг лопнуло, как мыльный пузырь. Члены Круга окружили Зорова, что-то говорили и желали ему, улыбаясь и хлопая его по спине и по плечам, напрочь позабыв свой высокий статус, а Ольга, сверкнув глазищами, обняла и на секунду коснулась губами его губ, от чего у Зорова вдруг сладко заныло сердце… И лишь Гордон Чалмерс не принимал участие в этих шумных напутствиях и пожеланиях. Во-первых, ему еще предстояла долгая и серьезная беседа с Зоровым. А во-вторых (в свете "во-первых"), только он догадывался, по какой неимоверно, непредставимо трудной дороге делает свои первые шаги его подопечный, еще не Алзор, но уже, кажется, и не просто Зоров.
На территорию Главного центра специальной подготовки (Большого полигона, или БП в просторечии), занимавшего площадь почти тридцать квадратных километров, попасть можно было по-разному. Помимо предназначенного для большого начальства парадного входа и нескольких грузовых ворот туда вели всевозможные двери, дверцы, люки, лазы, а также окна и оконца как с приставленными лестницами, так и без оных. Число и расположение всех этих входов часто и самым прихотливым образом менялось, так что полную информацию по этому вопросу на любой момент времени имели только главный оператор полигона и центральный компьютер. Каждый вход имел свой номер; такой же номер значился на пропуске курсантов. Попасть не в свой вход было невозможно в принципе, но даже найдя его (после весьма долгих и еще более нудных поисков), курсант встречал отнюдь не ковровую дорожку и звуки фанфар. Ибо даже свой, родной вход имел секрет, или попросту "придурь". Сюрпризы, ожидавшие курсанта уже с первых шагов, были самыми разнообразными и подчинялись лишь буйной фантазии дежурных операторов.
…Потратив почти три часа, Зоров нашел наконец свой вход. Им оказалась невзрачная дверца в стене, охватывающей БП по периметру. Дверца была (точнее, казалась) деревянной и очень хлипкой; Зоров знал, впрочем, что из-за наличия гиперонитовой прокладки ее не возьмет даже луч тяжелого лазера. Еще оператору удалось создать впечатление, что дверцей не пользовались по крайней мере лет триста. Внимательно осмотрев дверь, Зоров сунул квадратик пропуска под зрачок фотоэлемента (который в данном случае был замаскирован под обросшую мохом замочную скважину). Дверца с тягучим скрипом отворилась, являя взору короткий коридорчик, оканчивающийся ведущей вверх лестницей. Ухмыльнувшись, Зоров коротко разбежался и одним прыжком перемахнул коридорчик, очутившись сразу на лестнице. Он угадал только наполовину – пол коридорчика в самом деле обрушился вниз, в затхлое подземелье Штрафных Кругов, но туда же рухнул и лестничный пролет; Зоров едва успел среагировать и задержал собственное падение, изо всех сил упершись руками и ногами в стены. Висеть над пропастью, упираясь в вертикальные и к тому же весьма скользкие плоскости, было не совсем удобно; Зоров быстро осмотрелся, ничего особенного не заметил, зато ощутил пренеприятнейшую вещь: стены медленно, миллиметр за миллиметром, начали раздвигаться. Не испытывая восторга от перспективы падения в какое-нибудь вонючее болото или еще куда похуже (чего-чего, а всяческой мерзости в Штрафных Кругах хватало), он избрал единственно возможный в его ситуации путь. Вспомнив старинную технику ниндзя (одну из базовых техник "призраков"), Зоров устремился вверх, благо пока у него был еще хоть какой-то упор. Стремился он, однако, отнюдь не стремительно: улитку обогнал бы, а вот черепаху сомнительно… Отбросив непрошеные мысли о замечательных присосках, которыми оснащены десантные комбинезоны, Зоров удвоил усилия, поскольку стены продолжали неуклонно разъезжаться; и в самый последний момент, предшествующий потере опоры, ему удалось совершить почти немыслимый бросок вверх и ухватиться кончиками пальцев за выступ в стене у самого потолка. Выступ начал неприятно подрагивать, и Зоров, с максимально возможной скоростью перебирая руками, добрался до небольшого отверстия в потолке и каким-то образом исхитрился пролезть через него наверх, хотя в обычной ситуации он с большим сомнением отнесся бы к предположению, что через эту дырку способен пролезть даже кот.
