– Возле двери кран.
Итак, суд хранился в тайне. Ян улыбнулся. Это тот факт, который ему требовался. Их ошибка. Если бы они убили его сразу, кто-то поворчал бы, но и только. Ну что ж, теперь им слишком поздно исправлять ошибку. Ли вернулся и выглядел уже не таким сонным.
– Вот список имен, – сказал Ян, быстро записывая имена. – Эти люди из экипажа моего движителя, хорошие люди. И Лайос – он научился думать своей головой, после того как принял командование у Хейна. Думаю, этих людей достаточно, – он вручил список Ли. – Не мог бы ты взять список, найти этих людей и сказать, что я жду их здесь? Пусть очень-очень быстро идут сюда, вопрос чрезвычайной важности…
– Что?
– Поверь мне еще немного, Ли. Пожалуйста. Когда вы соберетесь, я вам все расскажу. И это очень важно. И необходимо, чтобы они были здесь как можно быстрее.
Ли сделал глубокий вдох, словно хотел протестовать – затем медленно выдохнул.
– Только для тебя, Ян. Только для тебя, – сказал он, повернулся и вышел.
Они появились, один за другим, и Ян сдерживал свое беспокойство и их любопытство, пока Ли не вернулся, и дверь не закрылась вновь.
– Кто-нибудь вас заметил? – спросил он.
– Нет, пожалуй, – ответил Отанар. – Может, кто из них и вставал, чтобы пойти отлить, но потом он вновь ложился спать. Все тихо и мирно. Так что же случилось?
– Я вам расскажу. Но сначала я хочу прояснить некоторые факты. Прежде чем начался этот поход, я перекинулся парой слов с Хейном Риттерснатчем. Он утверждает, что я его ударил. Он лжет. Есть свидетель. Лайос Наджи.
Лайос попытался загородиться чем-нибудь, когда все посмотрели на него. Но пути для бегства не было.
– Итак, Лайос? – спросил Ян.
– Да… я был там. Я не слышал всего, что там говорилось…
– Я не об этом спрашиваю. Бил я Хейна или нет, скажи нам?
Лайос не хотел впутываться в это дело, но пришлось.
– Нет, ты его не бил. Хотя тогда мне казалось, что кто-нибудь из вас ударит, настолько вы оба разозлились. Но ты его не бил.
– Спасибо. Теперь еще один вопрос, и он совсем не так прост. Когда мы проезжали через джунгли, от укусов насекомых умерли дети. Всем вам об этом известно. Мне пришлось принять тяжелое решение. Я не остановил поезд, и доктор не смог осмотреть детей. Возможно, я был неправ. Остановка могла их спасти. Но я прежде всего думал о безопасности всех остальных. Это на моей совести. Если бы мы остановились, доктор смог бы что-нибудь сделать…
– Нет, – сказал Отанар громко, – ничего бы он не сделал. Я слышал. Старый Бекер вызвал его и стал на него орать. Но он-то из Росбахов, а те, когда на них орут, совсем стервенеют. Он стал орать в ответ, что никак не мог спасти детей, только ввести антитоксин, а это и без него сделали. Он стыдил людей, которые допустили, чтобы открыли окна, самого Бекера упрекал.
– Хотел бы я это слышать, – сказал Эйно.
– Да и я тоже, – тепло согласился Гизо.
– Спасибо, мне приятно это слышать, – сказал Ян, – и причин тому много. Сейчас вы узнаете подробности двух демаршей против меня. Я знаю, что обвинения эти ложные. Но если Главы Семей захотят судить меня по ним, я подчинюсь.
– Почему судить? – спросил Отанар. – Может быть расследовать, а не судить – не раньше, чем подтвердятся обвинения. Только так.
Остальные закивали, выражая согласие, и Ян подождал, пока не утихнет бормотание.
– Я рад, что вы с этим согласны, – сказал он. – Поэтому теперь я могу сказать вам, что произошло. Пока вы развлекались, Главы Семей провели тайное собрание. Меня схватили и заключили под стражу. Основываясь на этих обвинениях, они провели суд – меня на нем не было – и сочли меня виновным. Если бы я не сбежал, я был бы уже мертв, ибо таков был приговор.
Они слушали эти слова с недоверием. Потрясение сменилось гневом, как только истинная ситуация прояснилась.
– Не удовольствуйтесь лишь моими словами, – сказал Ян, – это слишком важно. Хейн и второй проктор заперты, и они скажут нам…
– Я не хочу слушать, что скажет Хейн! – закричал Отанар. – Он слишком много врет. Я верю тебе, Ян, мы все тебе верим, – остальные закивали. – Ты только скажи нам, что делать. Надо рассказать людям. У них это не пройдет.
– Пройдет, – сказал Ян. – Если мы вмешаемся. Сказать людям – это будет недостаточно. Вам приходилось видеть, чтобы кто-нибудь из семьи Тэкенга противоречил старику? Нет, я с вами несогласен. Мне придется явиться на суд, я хочу этого. Но лишь в соответствии со Сводом Законов. Публично, и чтобы все свидетели соглашались. Я хочу, чтобы все было открыто. Но Главы Семей постараются все это прекратить. Нам придется заставить их силой.
– Как?
Наступила тишина. Все ждали, готовые помочь. Но удастся ли им продвинуться достаточно далеко? Ян инстинктивно знал, что если бы они задумались о том, куда идут, они бы остановились. Но, действуя в унисон и будучи в ярости, они на это способны. И после этого уже не смогут повернуть назад. Они думали революционно – а теперь им предстояли революционные дела. Он взвесил свои слова.
– Без энергии ничего не сдвинется. Эйно, как проще всего вывести из строя движители? Снять программные блоки компьютеров?
– Слишком большая работа, – сказал Инженер, погружаясь в техническую проблему и не сознавая масштабов преступления, которое они обсуждали. – Я бы посоветовал вставить в управление разъемный контакт-заглушку. То есть, поставить заглушку на оба конца, и снять кабель. Дела на пару секунд.
– Прекрасно. Затем сделаем вот что. Обездвижим заодно и танки. Перенесем кабели на танк – шесть из больших. Затем поднимем всех и скажем им, что случилось. Пусть начинают суд, хоть сейчас же. Когда все закончится, поставим кабели обратно и вернемся к работе. Что скажете?
В последний вопрос он не вложил настойчивости, хотя это было наиболее важное решение из всех. Бесповоротное решение, обратного пути уже не будет. Если они поймут, что берут сейчас в руки всю энергию этого мира, они подумают по-другому. Секундное колебание, и он проиграет.
Они были техниками, механиками, и никогда не размышляли в подобной манере. Они лишь хотели исправить явно неправильное.
Послышались крики согласия, затем они занялись согласованием различных вопросов, приведением операции в действие. Лишь Гизо Сантос не присоединился к общему возбуждению и сидел, глядя на Яна широкими умными глазами. Ян не дал ему задания, и вскоре остался наедине с молчащим офицером связи. Тот заговорил лишь когда все вышли.
– Ты знаешь, что делаешь, Ян?
– Да. И ты тоже. Я ломаю все правила, создаю новые.
– Более того, будучи сломанными, правила уже никогда не восстановятся в прежнем виде. Главам Семей это не понравится.
– Им придется пойти на это.
