– Мы попали в самую точку, это правда. Но было бы лучше, Сарда, если бы я ошиблась. Это все может иметь ужасные последствия для Звездного Флота. В любом случае, его ждет глубокая встряска. Пошли. Нам нужно выбираться отсюда.
Я переступила через неподвижно лежавшее тело Бома, и мы побежали вдоль коридора. Я не успела сообразить, куда именно, потому что вдруг ощутила обжигающую боль.
Сине-зеленые огоньки. Энергетический поток… На мою спину словно свалилась каменная плита. Я успела только произнести имя Сарды до того, как судорога охватила все мое тело. Руки… мои руки… Казалось, что на руках, мертвенно-бледных, бескровных, горят и распадаются сами нервы. Я почувствовала, что падаю вперед. И только гулкие удары сердца продолжали отдаваться в моей голове, пока я не начала терять сознание… Я провалилась в темноту.
Это был малоприятный сон, действие которого происходило в темном, холодном месте, переполненном людьми в двусторонних масках, со странными лицами, вид которых мешал мне сосредоточиться, и в конце концов ко мне вернулись боль и громкий гул в ушах. Я ощутила себя где-то в другом месте, в сумерках. Там, куда мне надо было идти и где ко мне должно окончательно вернуться сознание. Я попыталась преодолеть боль и силой притянуть себя поближе к сумеркам, удаляясь от тьмы. Для меня это стало трудной, долгой борьбой. Моя жизнь цеплялась за боль и за этот невыносимый гул в ушах.
Вдруг, словно по взмаху волшебной палочки, звук поменялся: не исчез, но стал другим, похожим на шум работающего пылесоса.
– О-о-о…
Я открыла глаза и сразу же схватилась за спину – источник боли.
Глупо… Не надо совершать резких движений.
– О-о-о…
– Старайтесь двигаться как можно меньше.
Что делал здесь Сарда, среди такого ужасного шума?
Единственное, что показалось мне еще более тяжелым, чем движение, это попытка лечь снова, поэтому я решила найти пристанище для собственной головы на своих же кулаках.
– О-о-о…
Меня всегда интересовало, что ощущает получивший фазерный залп…
* * *
Сарда осторожно помог мне облокотиться спиной о серую стену, ничем не отличающуюся от других таких же. Я поняла это, когда ко мне окончательно вернулось мое зрение.
– Это Риттенхауз? – поинтересовалась я.
– Очевидно, он предполагал, что мы попытаемся удрать от Бома. Как самочувствие?
– Я ощущаю свою спину, словно расколотое надвое полено. Видимо, удар пришелся прямо в позвоночник.
Я моргнула еще раз, затем внимательно взглянула в глубину его глаз янтарного цвета, безошибочно определив, что за внешней их безмятежностью скрывается тревога. Интересно, в связи с чем?
– Я оставалась без сознания дольше, чем это бывает обычно при оглушающем ударе фазерного залпа?
– Нет, только семнадцать минут.
– Тогда почему же… Ладно, это не имеет значения. Неплохая у них здесь подготовлена ловушка. Думаю, что выбраться из нее будет непросто.
Перед нами был пустой коридор. Мы наверняка бы попытались снова войти в него, если бы не странный ярко-голубой свет по периметру входного портала: проход был закрыт для нас с помощью мощного защитного поля. Всего лишь одна неприятная деталь, которую я, к сожалению, не заметила. Я притянула свои ноги поближе.
– До сих пор не ощущаю их.
Сарда издал нечто похожее на вздох облегчения у вулканцев.
– Нервная система человека начинает восстанавливаться после фазерного оглушения почти сразу же. Чувствительность должна вернуться на конечности через несколько минут, после этого нам следует попытаться бежать.
Я украдкой взглянула на него.
– Вы считаете, что это реально? Сарда покачал головой, выдержав мой прямой взгляд.
– Нет, – просто ответил он, – но ведь вы все равно не удержитесь от такой попытки, пусть она даже не увенчается успехом. И я буду помогать вам.
Я, конечно, попыталась сохранить серьезное выражение лица, но на этот раз удержаться от улыбки мне не удалось.
– Я всегда знала, что вами управляет не только логика.
Он выпрямился и слегка отодвинулся от меня. К моей радости, вулканец не стал спорить со мной о логике и собственных мотивах поведения. Мы оба хорошо понимали, о чем шла речь.
– Можно полюбопытствовать?
– Конечно.
– На что вы намекали, когда говорили Риттенхаузу о том, что его идея «не будет работать»? Вы упомянули какой-то план, касающийся Звездного Флота…
– Это будет его составной частью. Причем, немалой. История Земли имеет массу тому примеров.
– Я совсем мало знаком с историей Земли.
– И вы не знаете обстоятельств, которые привели к третьей мировой войне?
– Я уже говорил: не знаю.
– Ну что ж, свобода относится к тем вещам, с которыми так просто не расстаются. Она может уходить понемногу, капля за каплей, что не так-то просто заметить. – Видя, что он не очень хорошо меня понял, я продолжила объяснения:
– Вот пример. В атмосфере процветания конца XX века люди стали предъявлять все больше и больше собственных прав своим правительствам, даже иногда требуя их активного вмешательства. Вы можете представить себе, что можно добровольно отдать свои права бюрократии?
Лицо Сарды отражало его недоверие. Как вулканец, он даже не мог себе вообразить такое, поэтому я продолжила:
– Все началось с одного из базовых прав личности – права собственности. Право индивидуума пользоваться плодами собственного труда начало уступать требованиям общественной необходимости.
– Разве никто не возражал против этого?
– Конечно возражали, и довольно сильно, но, к сожалению, с опозданием. Те, кто выигрывал от принесения в жертву личного общественному, были значительно сильнее. Некоторые из этих групп стали настолько мощными, что конкуренции с ними не выдерживал уже никто. Поэтому позиции правительств опять укрепились. Пирамида становилась все выше и выше, но превратилась в ожиревшую, нерабочую лошадь. И чем больше ее кормили, тем меньше она работала. Вы слышали разглагольствования Риттенхауза об общественном благе? Это вещи одного и того же порядка.
Через некоторое время единственным способом выжить в «новой» системе стала принадлежность к какой-нибудь мощной группировке: профсоюзу, религиозной организации, политической партии, группе бизнесменов, которые успели завоевать себе жизненное пространство у конкурентов. Постепенно индивидуумы, которыми управляли лишь их личные интересы, сошли со сцены и были заменены группами, пытающимися протолкнуть собственные представления об общественном благосостоянии, что, в конце концов, превращалось в действия, выгодные в первую очередь для них самих. Экономическая система развалилась, как карточная колода. Если у общества появлялись проблемы, их списывали на те слои, которые объявлялись разрушающими порядок, то есть, на тех, кто имел взгляды, отличные от их собственных. Таким образом одни приобретали контроль над другими.
