— Ты видишь Телёнка. — Голос его звучал, как тихая музыка, какую можно услышать лишь в храмах. — Я счастлив. Ты видишь его, мальчик.
— Её звали Патриция, — прошептал Дерен, боясь моргнуть и потерять удивительный золотой свет. — Бабушку. Мою бабушку звали Патриция Эйбл.
Глава 20
Рэм решил было, что Добрый перестал таскаться за ним, как хвост, но тот просто передал подопечного сержанту помоложе, а сам кинулся в туннель ловить неудачливых стрелков.
Ранить они вроде бы никого не сумели, только напугали. Толпа смешалась, младшие плакали. Но бойцы и мальчишки постарше быстро наводили порядок.
Правда, разными методами: Трайн только успевал подзатыльники раздавать.
У Рэма гудело в голове. Он только сейчас сообразил, что пилоты десантной шлюпки включили разом и магнитное, и домагнитное поле.
Такая связка человеком воспринимается болезненно. Но и стрелять почти невозможно. Хорошую тренировку надо иметь. С обманом собственных трясущихся рук.
Рэм слышал, что пилоты первого класса в состоянии работать в активированном доспехе при сильных магнитных помехах, что, в общем— то, и было смоделировано сейчас в полевых условиях пилотами шлюпки.
Опасность здесь в том, что домагнитное излучение может вступить в резонанс с магнитным импульсом и свести бойца с ума.
Астахов в таких ситуациях рекомендовал курсантам домагнитку отключать, мозги дороже…
Рэм потёр ноющие виски: воздействие было кратковременным, чего же так больно?
Хэд… Эффект усилила его собственная домагнитная защита! Он не сообразил отключить доспех. А ведь успел бы, ташип…
Надо бы у медика обезболивающее попросить, что ли?
Парень щёлкнул по пластине доспеха. Такое, конечно, редко бывает, чтобы два типа излучения сразу по нежным мозгам. От мощных магнитных щитов корабля экипаж защищает хемопластик обшивки, и в корабле домагнитка никому не мешает, а тут…
Ну, ташип…
Обычно, охоту стрелять десантники отбивают у диверсантов магнитным ударом в 10–15 g, но тут были женщины с маленькими детьми, и первый пилот принял другое решение.
Удачное. Напугал, конечно, мелюзгу, не без того. Но те, кто в панике вжался в землю, отделались синяками. Зато остались целые— невредимые.
Ну, вот какая тварь решилась стрелять в толпу ребятишек и женщин?!
Рэм обошёл развалины, чтобы убедиться — все целы и опять подтягиваются к котлам с кашей. Успокоился. Стал выцеливать на браслете маячок Доброго — этот— то куда ливанул?
Судя по данным последнего контакта, маячок скрывшегося в развалинах сержанта пропал из зоны дозвона почти сразу. Видимо, 20 метров — это была максимальная зона устойчивого сигнала в подземных туннелях города.
Однако опыт у Доброго в плане лазания по развалинам был богатый, и отсутствие связи ему не помешало.
Минут через десять, когда дежурные по кухне оделили всех желающих добавкой и уже разливали компот, из туннеля выбрались сержант Добрый и двое бойцов. И не одни.
Они вытащили на белый свет двух грязных помятых малолеток в курсантских комбинезонах. Таких мелких, что даже не верилось, что мальки могли быть соучастниками диверсии.
Однако один из бойцов нёс ещё и короткий армейский гэт давно устаревшей модели — семёрка или вроде того, с укороченным прикладом.
Женщины расступились, опасаясь, что будет ещё какой-нибудь форс-мажор, подростки постарше, наоборот, стали пробираться поближе, чтобы посмотреть на пленников.
Рэм тоже пошёл сержанту навстречу. И Трайн вместе с ним.
Малолетним диверсантам было лет по одиннадцать— двенадцать. Бойцы усадили их на землю. Надели наручники: тонкие браслеты, блокирующие при необходимости нервные импульсы.
— Неужели такая мелочь могла стрелять? — удивился Рэм, подходя поближе.
Трайн хмыкнул и пожал плечами:
— А что? — удивился он, — у них руки, что ли, не из того места торчат? Гэт не такой уж тяжёлый. Чего им?
— Ну, во-первых — всё-таки мелкие сильно, — не поверил Рэм. — А во-вторых, по своим стреляли. Зачем?
Трайн нахмурился и дёрнул плечом, но ничего не ответил.
— Точно эти? — уточнил Рэм у Доброго.
— Точно, — кивнул сержант. — Выдохлись убегать. Забились в щель, думали, что мы мимо проскочим. Потому и оружие не бросили. А третий удрал. Он постарше был, пошустрее.
Помятые диверсанты шмыгали носами и косились в сторону котлов с кашей. Магнитные наручники были почти незаметны на их грязных запястьях.
— Вы зачем по своим стреляли? — спросил Рэм. — Кто вас научил?
Сержант одобрительно кивнул: вопрос был правильный. Сами бы пацаны не догадались. Их явно подучил то— то постарше.
— Вы что, не хотите, чтобы вас с Прата эвакуировали?
— В Империю? — пискнул пацан помладше.
Второй на него шикнул.
— Нет больше Империи, — сказал Рэм. — Война кончилась объединением Юга. Мы — настолько же имперский спецон, насколько спецон Содружества.
— Врёшь! — прошептал младший, и старший толкнул его плечом.
— Зачем мне врать? — недоумение Рэма было неподдельным, и потому Добрый молчал, позволяя малолетнему командиру самому общаться с пленниками. — Но агитировать я не буду. Сидеть в колонии объединённого Юга вы будете долго, сами разберётесь. Этих— то будем кормить? — оглянулся он на сержанта.
— А это как они сами решат. — Добрый наклонился к пленникам и рявкнул: — Где гэт взяли?!
Это он зря сделал. И без того неразговорчивые мальчишки ещё и испугались.
— Ты его лучше по башке тресни, — предложил Трайн.
Сочувствия к пленникам в нём не было ни капли.
— Надо их запереть куда-нибудь, — предложил Рэм, опасаясь, что Добрый послушается «доброго» совета. — Я вечером сам с ними поговорю.
Он имел в виду, что поговорит по— доброму, без угроз, но прозвучала фраза устрашающе.
— Слушаюсь! — Сержант Добрый поднял обоих пленников за комбинезоны на спине, как котят, и вручил десантникам, чтобы отвели в расположение бригады. — Пусть посидят, подумают. Вечером решим, что с ними делать.
— Да в суп! — рассмеялся один из десантников. — У нас бригада голодная.
Младший диверсант сдавленно пискнул в его руках.
Похоже, подростки и в самом деле верили, что имперский спецон — убийцы и людоеды. Рэм знал — пропаганда у повстанцев работала именно так.
— Бред же, — буркнул он и отошёл, разыскивая глазами Трайна.
Основная группа беженцев или… как их ещё назвать? Выползанцев? Толпилась у котлов. Там было теплее, и компот, опять же.
Вход в туннель они не загораживали, Рэм увидел, как из щели между плитами вылез чернявый парень, тот, у которого вчера десантники засекли станнер.
Трайн тоже заметил чернявого, и придержал Рэма за плечо.
Сам он сегодня был без оружия, и десантура успокоилась, позволяя вожаку пацанов свободно бродить вокруг котлов.
Чернявый сделал пару шагов, и у Рэма на браслете тут же сработало предупреждение: «вооружён».
Трое десантников быстро выдвинулись вперёд. Станнер не гэт, но всё-таки…
— Ну чего там, Накир? — навстречу чернявому вышел и Трайн.
— Из восьмого секторального парень, — пояснил тот. — Джейсон его звали, или вроде того.
— Нашли третьего? — спросил Рэм, тоже делая пару шагов навстречу чернявому. — Который стрелял? Где?
Накир махнул рукой в сторону щели между плитами.
Двое десантников, повинуясь кивку Доброго, исчезли в туннеле, но тут же вернулись обратно. Стали топтаться у входа, загораживая обзор.
Потом расступились, и Рэм увидел тело подростка. Уже по позе, по неестественно вывернутой руке было понятно, что он мёртв.
Рэм посмотрел на Трайна, и тот нервно дёрнул плечом, догадываясь, что в спецоне самосуд — совсем не доблесть.
— Чтобы все свои видели, — доброжелательно пояснил Накир. — Я его до выхода довёл, чтобы не тащить. А потом разрядил в башку станнер. — Он кивнул Рэму, признавая в нём главного. — Тех, двоих, можете не убивать, они мелкие. А этого надо было.
— Сейчас сам пойдёшь в карцер! — нахмурился Рэм.
