Рука у капитана была тяжелая. Отнюдь не с первой попытки поднявшись на ноги, Эстерсон несколько раз выстрелил Фрину вслед.
Стрелял он для острастки — тот уже скрылся в лабиринте транспортных модулей. Да и не было у Эстерсона ни малейшего желания убивать отважного беглеца. Броситься с голыми руками на пистолет — на это не каждому достанет духу!
Гоняться за капитаном Эстерсону не очень-то хотелось. Вдобавок Фрина он начал побаиваться — даже безоружного.
Пора было убираться из Солнечной системы и притом как можно скорее. Надежды полностью изолировать экипаж «Бэкона» таяли, каждая минута промедления могла поставить крест на его планах.
Эстерсон, подгоняемый красными сполохами, бросился на ходовой мостик.
Каково же было его удивление, когда вместо Песа он застал в кресле первого навигатора черноволосую красотку! Если оставить без внимания фольклор звездолетчиков о «пустотных ведьмах» и прочей космической чертовщине, следовало признать, что перед ним — суперкарго Виолетта Буффож собственной персоной!
— Встать, руки за голову! — скомандовал Эстерсон.
— Это еще что за мужлан? — пробормотала Виолетта, разговаривая как бы сама с собой и полностью игнорируя требование беглого конструктора. — Наверное, один из тех негодяев, за которыми сюда примчалась целая флотилия с «Боливара»?
— Какая еще флотилия? — опешил Эстерсон.
— Сами посмотрите.
Эстерсон послушно уставился на экран.
Нет, только не это! Четыре истребителя и четыре штурмовых флуггера специального назначения «Фаланга» на полной скорости приближались к звездолету.
— Это корпоративная охрана «Дитерхази и Родригес», — прокомментировала Виолетта, не прекращая манипуляций на приборных досках. — Церемониться они не будут. Если даже не разнесут с перепугу «Бэкон» из пушек — немногим легче. Штурмовые флуггеры прилепятся прямо к корпусу корабля, прожгут дыры в обшивке и первым делом пустят газ. Если вы готовы к такому обороту событий, вы должны быть также готовы к перестрелке с отборными…
— Ясно, — нервно перебил девушку Эстерсон. — Объясните мне, что вы сейчас делаете?
— Я хочу увести корабль подальше от этой своры. Желательно — в Тремезианский пояс.
— Почему? В ваших интересах дождаться, когда головорезы концерна поджарят меня при помощи импульсных огнеметов.
— А вот здесь вы ошибаетесь. Во-первых, за компанию с вами они запросто могут поджарить и кого-нибудь из экипажа «Бэкона». Например, меня. А во-вторых…
— Логично, — снова перебил Эстерсон. — Значит, так: пояс — это правильно. Только ни в коем случае не задавайте координат стандартных зон входа-выхода. Задайте Оранжевый Бакен!
— Вы не дослушали «во-вторых», которое для меня важнее, чем «во-первых». И не перебивайте, милейший! Дело в том, что на Каталине меня ждет жених. День свадьбы уже назначен, приглашения разосланы по всем небесам и весям. Если нас задержат здесь для расследования — прости-прощай мой Антонио. Он парень ревнивый, моих объяснений даже слушать не станет. Тем более что инцидент с захватом «Бэкона» концерн обязательно засекретит. С точки зрения Антонио получится, что я провела пару недель в койке с каким-то неведомым церерианским любовником, а не в лапах у корпоративных и государственных дознавателей.
«У девицы нервы еще крепче, чем у капитана Фрина», — уважительно подумал Эстерсон, краем глаза наблюдая, как растет на экранах восьмерка флуггеров, летящих по их с Лесом души.
— Так вот, — продолжала Виолетта, — Оранжевый Бакен не может быть местом вашего конечного назначения. Там нет ни одной обитаемой планеты. Значит, от Бакена вы намерены прыгнуть еще куда-нибудь. Отвечайте: куда?
— Вам повезло, что вы женщина. Иначе я с вами не стал бы церемониться, — сказал Эстерсон для поднятия авторитета. И все-таки признался: — Я хочу добраться до Фелиции.
Это было самым слабым звеном во всем плане Эстерсона. Немало часов провел он, размышляя над тем, как замести следы и скрыть конечный пункт своего назначения.
Он надеялся запутать своих преследователей, первым прыжком по Х-матрице достигнув захолустного Оранжевого Бакена. Оттуда он намеревался перелететь к Фелиции. А уже в районе Фелиции хотел запрограммировать астропарсер корабля таким образом, чтобы тот автоматически швырнул контейнеровоз в сектор какой-нибудь обитаемой планеты Тремезианского пояса. Той же Каталины, например. Да не просто «швырнул», а при этом уничтожил во всех протоколах сведения о Х-переходе к Фелиции и обратно.
Этот утопический прожект для своего успешного свершения требовал выполнения множества веских «если».
Скажем, «если весь экипаж корабля будет надежно изолирован». Или: «если неопытному Эстерсону удастся перепрограммировать астропарсер по своему усмотрению».
Теперь, когда по коридорам «Бэкона» бродил капитан-беглец, конструктор не видел смысла хранить название планеты в тайне.
— До Фелиции! — Виолетта лихо присвистнула. — Давайте-ка посчитаем…
— Нечего считать, вводите координаты!
— Считать очень даже нужно. Меня интересует время и расход люксогена, необходимый для двойного прыжка Церера—Фелиция—Каталина.
— Да хватит вам люксогена! На три таких прыжка хватит! Посмотрите на приборы!
— А сколько уйдет времени? Это важно… Ага, вот. Без малого сутки до Фелиции и чуть больше двух суток до Каталины. Поздравляю вас: это терпимо. Это меня устраивает. На свадьбу я успею!
— Поздравляю вас. — Эстерсон сделал ударение на «вас». — Даже обещай полет занять двадцать суток, мы все равно полетели бы. Тут решаете не вы, а я.
— И я, — в овальном входном проеме появился Пес. — Коллега, вы не могли бы просветить меня, что творится? Где капитан? И почему я, дисциплинированный дурак, сижу под вой сирен в каюте у этой бабенки, а вы тут с ней мило чирикаете? Откуда вообще она взялась?
— Коллега, это замечательно, что вы появились. Будьте любезны, посторожите левый шлюз, пока там не объявился убежавший от меня Фрин.
— Он убежал?!
— Да. И сейчас совершит какой-нибудь каверзный подвиг. Бегите скорее!
Пес громко выматерился, но все же повиновался. Эстерсон поймал себя на мысли, что в отсутствие поляка чувствует себя спокойнее. Странный этот Пес какой-то…
— Координаты заданы. Все готово к прыжку, — доложила Виолетта.
… А потом все утонуло в вязком радужном мареве…
… Я, Роланд Эстерсон, ненавижу переходы по Х-матрице. Их и было-то всего три, и хотя каждый раз немного по-разному, в главном — одинаково. Одинаково тошнотворно.
Самое ужасное, что сознание не выключается. Можешь загодя принять снотворное или напиться вдрабадан — не поможет. Не верьте тем, кто клянется, будто ничего не запомнил во время Х-перехода. Не верьте, когда рассказывают, что кому-то помогли гашиш или водка, а кому-то патентованное джонсон-и-джонсоновское зелье «Star Dream».
