…Пока шли переговоры, Сомов отгружал боезапас крейсера через арткомплексы, попросту говоря, гвоздил по всем достижимым огневым точкам и скоплениям противника. Миррор-сити тогда фактически перестал существовать… Впоследствии его отстраивали заново, с нуля, предварительно расчистив кладбище города от обломков.
В конце концов Мендоса приказал прекратить обстрел, набрать высоту, найти контейнер с зельем и приставить к нему надежную охрану. Сомов решил, что охраны надежнее себя самого и майора Маргариты Бондарь ему точно не сыскать… Сутки с лишним он дежурил на центральном посту «Гондураса», поскольку не мог ни доверить управление кораблем кому-либо еще, ни отойти от заветной коробочки ядовито-зеленого цвета с непонятными маркировочными иероглифами. Это какой же язык? Кто сейчас, в XXII веке, использует клинопись?!
К нему стекались сообщения о потерях. По самым оптимистическим расчетам, если суммировать тех, кто остался на поверхности планеты, и тех, кто попал вместе с ним на борт крейсера, самостоятельно передвигаться и держать оружие способны были примерно двое из пяти штурмовиков, высадившихся на Совершенстве несколько суток назад. Марго пожала плечами и прокомментировала: «Боеспособность не утрачена».
И он со вздохом сказал ей тогда:
– Одно маленькое незамысловатое раздолбайство, а как дорого обошлось!
– Дак место тут такое… особенное…
Виктор подумал: «Точно. Место – особенное. Воюем, блин, посреди мертвецкой».
Когда-то Совершенство было подмандатной планетой Женевской федерации – так же, как и Терра-2. Только Терра освободилась своими силами, а Совершенство женевцы превратили в колоссальный порто-франко, вольную экономическую зону… Планета досамоуправлялась до ручки, после восьмой войны женевцы начали постепенно вывозить отсюда все самое ценное и эвакуировать своих граждан. Именно тогда великорассы предложили терранцам обширный район на Зеркальном плато в сельскохозяйственную концессию. С правом поселения. Местные отсюда бежали, среди них это место считалось не лучше зачумленного. Прямо под участком, сдававшимся в концессию, подземный город с полумиллионом жителей совершил коллективное самоубийство. На Совершенстве было много закрытых подземных городов. Люди, уходившие туда, возвращались во внешний мир очень редко, и память о пребывании в этих странных местах, представлявших собой колоссальные салоны виртуальной реальности, им стирали начисто. Так вот, городу Брэйнбилд-сентрол крупно не повезло. Туда поставили эксперименальное оборудование. Какой-то, по слухам, психоэлектронный контур реализации желаний. Угадывал желания контур прекрасно, а для более четкой формулировки он их «форсировал»… Никто, кроме узких специалистов, не имел ни малейшего представления, что это значит. Но в один прекрасный день весь полумиллион горожан – как один человек – пожелали умереть. И послушная электроника внушила смерть всем заинтересованным лицам…
Но вслух Сомов все это воспроизводить не стал, Марго и сама знала не меньше. Оспорил только главный вывод:
– Место-местом, а некоторых засранцев надо изолировать с рождения.
– Лучше просто никогда не показывать им женщин. Пусть не знают, что вот мол, есть еще и женщины…
Концессию получило терранское «Товарищество аграриев Носова, Маркова и Фелонца-Мирского». Год целый оно счастливо переселяло на Совершенство нищих фермеров-фронтирьеров, и все шло отлично. Исполнительный директор концессии, он же гражданский комендант Энрике Макаров-Медведев сделал из главного офиса концессионеров настоящую крепость, выписал с Терры-2 кое-какую агротехнику, возвел церковь, словом, делал только хорошие и нужные вещи. Но вот он заболел и на его место прислали Всеволода Знаменского, мужскую топ-модель экстра-класса, стареющего красавца и сердцееда межпланетных масштабов, многократного отца-беглеца… а с недавних пор – крупного акционера «Товарищества аграриев НМ и Ф-М». На протяжении всей жизни никто не объяснил ему, что с некоторыми женщинами не следует спать ни при каких обстоятельствах. Знаменский не знал также, что некоторых женщин нельзя бросать ни при каких обстоятельствах. Он переспал с дочерью бессменного лидера изоляционистов, и так с самого начала смотревших на Концессию косо. Сделал ей ребенка и отказался от отцовства. Священник общины концессионеров попытался образумить его, отлучив от причастия… Потом большое начальство на Терре предложило Знаменскому собрать вещички: мол, сменщик уже летит… Действенность обеих мер оценить невозможно, поскольку гражданский комендант едва ли успел узнать о них: изоляционисты, начав истребление концессионеров, отыскали его в дорогом борделе, убили и порвали на куски. В тот же день началась осада офиса…
– Как ты добра, Марго!
– Это я только с засранцами…
– А вот попадись он тебе, этот субчик, так ты бы ему – что?
– Дала б денег.
– А?
– Потом. На лечение.
Оба рассмеялись.
…Так они и просидели с Марго на центральном посту больше суток. Травили байки, вспоминали общих знакомых, по очереди шастали в гальюн. Пили взбадривающую химию. Только об операции на Совершенстве старались не говорить ни слова сверх того, что требовала от них ситуация. Потом, потом! Думать об этом – потом, а уж обсуждать – еще того позже. Они, не сговариваясь, наложили запрет на болтовню о Миррор-сити, о штурме «Гермеса», о трупах ребят, оставшихся там, внизу, брошенными и непогребенными.
Последний час два главных человека во всем терранском десантном корпусе ожесточенно резались в «города»…
Наконец, Мендоса связался с «Гондурасом» и отдал распоряжение: подняться на высокую орбиту; оставить груз на центральном посту; покинуть корабль. Сомов исполнил все в точности. Он не знал, да и не интересовался, о каком ритуале уничтожения контейнера вместе со всем кораблем договорились высокие стороны, – так, чтобы никто не чувствовал себя обманутым. И лишь инстинкт бывшего корабела пребольно колол: если вдуматься, до чего же глупая и некрасивая смерть настигла бедный крейсер… ни одному живому существу не пожелаешь подобного. Угораздило же старика!
Вернувшись на «Изабеллу», Сомов заперся и приказал не тревожить его… разве только ангелы вострубят о конце света. Выпил четыре стакана водки. Была ему водка не крепче воды, и забрало только на последнем стакане. Может, мешала химия, которую Виктор все последние дни щедро закачивал в плоть и кровь?.. Покуда совсем не развезло, он набросал и отправил послание жене: «Здравствуй, Катенька! Прости, не мог связаться с тобою раньше – каналы заняты были сообщениями первоочередной важности. Только сейчас отыскалось „окно“. Рассказывать особенно не о чем: „яркие“ впечатления выпали на долю десантников, участвовавших в боевых действиях. Им крепко досталось: кажется, столкновение было серьезным, – наши, к сожалению, понесли потери. Мы, грешные, поддерживали их огнем с орбиты и тоже, видимо, хорошенько всыпали неприятелю. Окончательная победа за нами. Скучаю по тебе ужасно, вижу сны неловкого содержания. Для детей до шестнадцати такие сны следовало бы запретить под страхом большого штрафа. Передай привет чадам. Для Саши у меня подарок: трофейный армейский нож с Совершенства, я купил его у наших штурмовиков. Для Вареньки – здешняя монетка. Ты, кажется, намертво пристрастила девчонку к нумизматике. Обнимаю тебя. Постараюсь в очередной раз выйти на связь побыстрее».
