— Должна работать, — уверенно заявила Йошико. — Ведь система воздухообмена функционирует и сейчас.
Рик попытался зажечь свет над раковиной. Он не сразу нашел выключатель, а щелкнув им, убедился, что света нет.
— Может, мне еще одну ложку раскалить? Хоть будет чем посветить, — мрачновато пошутил он.
Было слышно, как Йошико охнула.
— Не бойся, я шучу.
Рука Рика была перебинтована так плотно, что вполне сошла бы за бейсбольную рукавицу, каждый час астронавт глотал болеутоляющие таблетки. И, разумеется, у него не было намерений уродовать себя еще больше. И у Тессы с пальцев не желали сходить красные полосы, хотя ожогами их назвать было нельзя.
— Я не боюсь. Просто подумала вот что: а не попытаться ли тебе воздействовать таким же образом не на ложку, а на нить накаливания лампочки?
— Что толку переплавлять нить лампочки?
— Да нет, не переплавлять, а попытаться раскалить ее так, чтобы она засветилась.
— Она бы расплавилась внутри лампочки, — сказал Рик. — При условии, если бы вообще как-то отреагировала на мое вмешательство.
— Откуда ты знаешь?
Вздохнув, он на пару секунд закашлялся.
— Не знаю, мне что-то неохота всем этим заниматься. Кого волнует — сидим мы в темноте в буквальном смысле или в переносном? Пока, разумеется, не надумаем смыться отсюда, рискуя наградить подхваченной в космосе заразой всю планету.
— Ну, тогда я сама попробую, — ответила Йошико. — Найдите мне лампочку.
— Хорошо, — с сомнением в голосе отозвался Рик.
Нащупав патрон над раковиной, он вывинтил лампочку в пластмассовом абажуре, потом наугад передал ее Йошико.
— Ага, вот она. Я держу ее в руке, представляя себе нить накаливания внутри, которая постепенно раскаляется так, что начинает светиться, при этом не плавясь. И вот она, раскалившись, начинает светиться… раскалившись, она…
Затаив дыхание, Рик с Тессой ждали, а Йошико сосредоточилась на лампочке. В это время грузовик, повернув, стал разгоняться.
— Давай же раскаляйся, — командовала Йошико, и Рик почувствовал в голосе японки такое напряжение, что ему показалось, что его с избытком хватит на ядерный взрыв, не то что на накал нити лампочки.
Прежде Йошико отводилась лишь роль пассажира, своего рода очевидца, бездеятельного участника, подхваченного вихрем быстро сменяющих друг друга неподконтрольных ей событий, теперь же подошла и ее очередь. Пришло время ей попытаться повелевать своей психической энергией — занятие, которое Йошико при других обстоятельствах и в грош не ставила.
На секунду Рик с поразительной отчетливостью представил себе, что вся их троица с маниакальным упорством предается этому занятию где-нибудь в стенах лечебницы для душевнобольных, и чуткие психиатры наблюдают за происходящим через стеклянные стены, деловито делая наброски для будущих статей в альманахах по вопросам психиатрии.
И тут лампочка тускло засветилась.
— Ес-с-с-ть! — выдохнула Йошико.
Японка держала лампочку в обеих ладонях. Горела она слабо, на несколько ватт, не больше, но все же тускловатый свет выхватил из мрака торжествующую округлую физиономию Йошико и ее искрящиеся восторгом темные глаза.
— Свети!.. — шептали губы японки.
И будто пламя свечи под воздействием кислорода, лампочка вдруг вспыхнула ярче. Трейлер заполнил мягкий теплый свет.
— Я смогла! — произнесла Йошико. — Я сумела зажечь ее просто своими мыслями!
При этих словах лампочка запылала еще ярче, теперь ее свет резал глаза.
— Это… это просто здорово, — не скрывала радости Тесса. — Но здесь только 60-ваттная лампочка. Не знаю, насколько хватит ее нити накаливания, чтобы…
В этот момент лампочка оглушительно лопнула, и трейлер снова погрузился во тьму. Рик почувствовал, как его хлестнуло по лицу волной мелких осколков.
В темноте он шагнул вперед. Под ногами хрустело стекло.
— Йошико! Как ты там? Не поранилась?
— Да… нет вроде. — В голосе японки не было паники.
— Осколки в глаза не попали?
— Нет. Я не выдержала и зажмурилась, когда лампа вспыхнула слишком ярко, тут ее и разорвало.
— А руки?
— Руки… ой, между пальцами несколько осколков.
— А ты, Тесса? — осведомился Рик.
— Цела.
Грузовик неожиданно дернуло, и, чтобы не упасть, Рик по наитию попытался ухватиться за край длинного кухонного стола. Это ему удалось. Он вновь подивился своей пространственной памяти.
Рик уселся на одну из скамеек.
— Одурел я от этого всего, — признался он. — Я просто хочу снова видеть нормальный мир вокруг. Предсказуемый, в котором все работает, как подобает.
— А мир и есть нормальный. Вот только мы пока его законов не поняли.
— Законов!.. Меня эти чокнутые правила достали даже еще больше, чем то, что над нами измываются. «Будь доволен жизнью, а не то все мы подохнем!» Этот бред, что ли, взять себе за правило?
— Не больший бред, чем принцип неопределенности Гейзенберга или принцип запрета Паули, — парировала Йошико. — Положение и равновесие частицы в тот или иной момент времени остаются неизвестными, не существует двух электронов в одинаковом квантовом состоянии — квантовая физика в той же мере противоречит интуитивному, что и парапсихология.
— Может, ты и права, — не стал спорить Рик, однако уже секунду спустя сообразил, что его фразу могут неправильно истолковать. — Прости. Я ляпнул, не подумав.
— И снова прощаю. Пойми, меня все это тоже не восторгает. Но ведь нельзя отрицать сущее. Мы обязаны изучать законы, приспосабливая их под уже изученное нами о жизни Вселенной, или же просто-напросто должны отправиться назад, в пещеры, и в страхе укрываться там от бушующих гроз.
Тесса была тысячу раз права. Рик всегда насмехался над теми, кто психической энергией гнет ложки, а теперь согнутая им же ложка напоминает о себе зловещей отметиной на ладони. Он прекрасно понимал, что способу, каким они оказались на Луне и вернулись оттуда, нет в мире оппонента яростнее, чем он сам. И даже если главное доказательство этому растворилось в воздухе, он-то знал, что все происшедшее действительно имело место.
— Несчастный Толанд, — негромко произнес Рик в темноте. — Интересно, сколько же ему пришлось ложек перегнуть, когда никто вокруг в это всерьез не верил?
— Поверили в конце концов, никуда не делись, — отозвалась Тесса. — Ведь он положил нас на обе лопатки, разве не так?
— Так, — согласился Рик. Прислушавшись к мерному гулу несущегося по хайвею грузовика, он вдруг спросил вслух: — Ломаю себе голову, что же они обо всем этом знают?
