— В определенном смысле, — ответил он. — Я был первым карескрийцем в Академии, и если ты думаешь, что у людей сейчас есть предрассудки, то оказалась бы ты среди них тогда.
Он на мгновение прикрыл веки, вспоминая безразличную жестокость своих богатых и часто титулованных однокурсников. Только катастрофически растущий список потерь открыл тогда двери Академии для курсантов из низших классов — ценой неожиданно злобной реакции от знати, которая безраздельно заполняла военные училища Империи уже более тысячи стандартных лет. Брим тряхнул головой и вернулся к настоящему.
— А если подумать, не надо было бы тебе среди них оказываться.
— Я знаю, что сейчас по-другому, Вилф, — сказала она. — Ты принял за нас всех первый жар.
— Да, я принял жар, — согласился Брим и махнул рукой пробегавшему старшине-официанту. Тот подскочил и поклонился.
— Капитан Брим, — сказал он. — Для меня большая честь служить человеку, выигравшему навечно Кубок Митчелла. Что я могу принести вам и коммандеру?
Брим на минуту задумался.
— Спасибо, старшина, — сказал он наконец. — Кажется, я помню Медок с маркой логийского, урожай 51019 года. Это так?
У старшины брови поползли вверх.
— Так и есть, капитан, — согласился он. — Логийский Медок, ноль девятнадцатого. Прекрасный выбор. Но как вы узнали, что он у нас есть? Это же редкое сокровище.
— Это мой главный сержант Барбюс, — ответил Брим с улыбкой. — Он знает, что я предпочитаю логийский Медок урожая десятых годов, и, естественно, проверил ваш погреб перед тем, как я попал сюда. Вот что было приколото у меня к мундиру.
Он показал записку официанту и Картье.
Логийское Медок, 51019, неполный ящик
Логийское Сома-Медок, 51012, два ящика
Логийское Монор-Савилъ, 51017, один ящик
— Монор-Савиль ноль семнадцатого тоже превосходен, капитан, — сообщил старшина.
— Мы начнем с бутылки Медока, — решил Брим.
— Слушаюсь, сэр, — ответил старшина с еще одним поклоном и растворился в полумраке. Картье улыбнулась.
— Я вижу, этот первый жар уже немного прошел, — заметила она. — Наверняка в том, что касается логийского.
— Ага, — согласился Брим с широкой улыбкой. — Да, я приобрел умение заказывать логийское — и еще некоторые так называемые «социальные навыки». Но этот жар не проходит до конца. Он возвращается снова — иногда в самых тытьчертовых местах и временах. — Он пожал плечами. — Как все на свете, это так или иначе зависит от людей.
— Да, — ответила она почти сразу. — От людей. — И она посмотрела на него пристально, будто хотела войти ему в душу. Потом улыбнулась, и напор ее взгляда исчез. — Несмотря на шикарную обстановку, меню здесь нет, Вилф Брим.
— Надеюсь, — рассмеялся Брим. — Потому что если бы оно тут было, это бы значило, что мы в каком-то частном клубе на поверхности планеты — и притом в самоволке.
— Очень серьезное нарушение с любой точки зрения, — согласилась Ева Картье, и в это время старшина принес вино в благородно пыльной бутылке.
— Откройте, — велел Брим. — Коммандер Картье попробует и скажет, годится ли нам оно.
— Слушаюсь, капитан Брим, — ответил официант, касаясь узкой полосы, окружавшей горлышко бутылки. Она испустила несколько искр, зашипела и погасла — Отлично запечатана, капитан, — отметил старшина, приподняв брови. — Разрешите попробовать еще раз?
— Разумеется, — ответил Брим, любуясь густым пурпуром вина внутри бутылки.
Старшина аккуратно обернул тонкой проволокой бороздку, оставленную сгоревшей полосой. Через мгновение она вспыхнула, обезглавив бутылку в облачке искр.
— Вы сказали, что дама его попробует, капитан? Брим кивнул.
— Ева? — обратился он к ней.
— Но, Вилф! — возразила Ева. — Я же ни фига не понимаю в вине — тем более логийском.
— Ты поймешь, нравится ли оно тебе, — уверил ее Брим.
— Ну, да, — согласилась она. — Нет вопроса.
— Если оно тебе не понравится, мы закажем другое, — пообещал Брим. — Попробуй, как тебе.
Картье осторожно отпила из серебряного бокала, до половины наполненного старшиной. Глаза у нее расширились.
— Великая Вселенная, Вилф! Оно великолепно!
— Как и ты, Ева, — усмехнулся Брим и повернулся к старшине. — Мистер, — сказал он, — можете налить нам обоим.
— И принести нам чего-нибудь поесть, чтобы мне не оказаться потом на четвереньках, — рассмеялась Картье. Потом, откинувшись в кресле, она охватила ножку бокала и приподняла его в тосте. — За жар, Вилф Брим, — сказала она. — Ты его принял на себя, и я тоже, но чем больше принимаем его мы, тем меньше придется на долю тех, кто пойдет за нами из Карескрии.
— За жар, — повторил Брим, не веря сам, что может произнести эти слова, тем более будучи абсолютно трезвым. — И за тех, кто пойдет за нами, — добавил он.
«Ведьмы», — подумалось ему, когда он с наслаждением ощутил первые капли знаменитого старого логийского. Ева Картье по умению сплетать чары могла бы дать сто очков вперед лучшим из них…
* * *
После долгого приятного ужина с разговором о войне, прекрасно приготовленной рыбы из местных озер и почти опустошенной бутылки логийского Картье достала откуда-то из своей куртки две тонкие камарговые сигареты.
— Хошь? — спросила она, наклоняясь над пустой тарелкой.
— Нет, спасибо. Я с удовольствием буду нюхать дым от твоей.
Брим говорил всерьез. Он всегда любил пряный дым этих тонких сигарет, но ради здоровья сохранял возможность ежедневных утренних пробежек, которые позволяли ему есть почти все, что хочется, и не отрастить слишком большое пузо.
Ее сигарета зажглась с первой затяжки, Ева откинулась в кресле, наслаждаясь первым глубоким вдохом, и вдруг посмотрела на Брима так пристально, будто собиралась зарисовать его лицо. Потом она наклонилась вперед и спросила, глядя ему прямо в глаза:
— Вилф Брим, мой красивый соотечественник, кто ты такой, во имя Вута?
Захваченный врасплох Брим улыбнулся, чуть наклонив голову набок.
— Кто я такой? — переспросил он.
— Именно, — подтвердила Картье. — Это я и хочу знать.
— Хм… как насчет «Вилф Брим»?
— Нет, — рассмеялась Картье. — Кто ты, а не что ты. Имперец? Карескриец? Командир корабля? Рулевой? Или Марго Эффервик сделала тебя аристократом? Кто ты, Вилф Брим, — или ты сам не знаешь?
Абсолютно неготовый к этому вопросу, Брим отодвинулся и скрестил руки на груди. Его мозг пытался переварить вопросы, которыми она его засыпала.
— Я… я не знаю, — произнес он наконец, прервав бесконечный поток разрозненных мыслей.
