— А теперь рассказывай.
— Что рассказывать?
— Про оружие. С чего ты взяла?
— Подслушала. Вашим людям следовало бы держать язык за зубами, — я посмотрела на одного из тех, кого мы с Лином подслушали ночью в саду. Мой взгляд не остался незамеченным хозяином дома.
— Какого хера вы трепитесь, где попало?
— Мы не думали, что там кто-то есть, — проскрежетал виновник.
— Вы вообще б*я, никогда не думаете. Кто еще об этом знает?
— С ней был Иннару.
— ЧТО? Вы хоть представляете, что натворили? — Заорал хозяин дома. Найл, вроде. — Он, правда, слышал?
Найл резко обернулся ко мне, сверкая взбешенным взглядом.
— Да.
— Что он планирует? Что будет делать?
— А с чего это я должна говорить?
— С того, что иначе я тебе ноги вырву.
— Нет. Риан не позволит.
— А ты не прячься за него. Думаешь, между тобой и деньгами он выберет тебя? — И столько скептицизма было в его взгляде, что я засомневалась — а выберет ли? Видимо, это отразилось на моем лице, так как Найл ухмыльнулся.
— А давай подождем его и спросим? — Я продолжала дергать змею за хвост. Найл был на взводе, и я это видела.
— Так не терпится увидеть? Чего ж тогда бегала?
— Просто интересно, что он запоет?
Через пять минут невыносимой тишины хлопнула дверь, и в комнату влетел Аттари. Его взгляд сосредоточился на мне. На лице мужчины расплылась довольная улыбка.
— Зарина, милая, вот это сюрприз. Неужели соскучилась?
— Сейчас прям! Только ради тебя в такую рань поднялась!
— Тогда зачем ты здесь? — Аттари перевел взгляд на Найла.
— Лазила вокруг дома, высматривала что-то. Мои ребята ее поймали. Иннару знает, что оружие в этом доме.
— Откуда? — Весь налет лени слетел с лица Риана.
— Они подслушали разговор наших ребят.
— Кому-то болтливому надо вырвать язык. И скормить собакам. Маячки проверили?
— Да, все чисто.
— Правда? — Удивился мужчина и снова перевел взгляд на меня. — Почему? Как это ты без страховки полезла сюда?
— Со «страховкой» я бы не ушла дальше своего номера, — будто нехотя ответила я.
— Так-так, малышка убежала от папочки? Мне это даже на руку. Не надо самому тебя ловить.
— Риан, ты же понимаешь, что в этот раз не получится сыграть для всех мое якобы дезертирство. Все видели, что я с Лином, никто не поверит, что я вдруг его бросила ради тебя.
— Об этом можешь не беспокоиться, я найду, что сказать.
— Тебе не поверят. Слишком много свидетелей.
— Но и отпустить тебя я тоже не могу, даже если бы захотел — ты слишком много знаешь теперь. А я отпускать не хочу. Ты была настолько легкомысленна, что полезла туда, где ничего не знаешь. И тебе придется заплатить за это.
— Риан, Лин не поверит тебе, как ты меня вывезешь со спутника? Он не позволит ни одному кораблю подняться в воздух, пока не будет осмотрен каждый сантиметр.
— Об этом можешь не беспокоиться.
— А о чем мне стоит беспокоиться? О том, что вокруг меня кучка торговцев нелегальным кританским оружием, которые сегодня собираются его кому-то продать? Или о том, что их сеть значительно больше. Насколько? Десятки человек? На каждой базе? И кому вы продаете оружие? Людям? И знаешь, что меня волнует еще? Мне придется быть рядом с главарем всей этой бандитской шайки, или есть кто-то еще выше?
— Это тебя не касается. Что Иннару собирается делать с информацией?
— Да уж точно не смотреть на нее!
— Когда они будут действовать?
— Сегодня! Так что, поймают вас всех с оружием и со мной в роли заложника. Это добавит вам срока в тюрьме, хотя кажется, больше уже некуда.
— Риан, надо действовать сейчас, — Найл настороженно озирался по сторонам, будто больше не доверял даже стенам собственного дома.
— Пусть Трин начинает погрузку, и побыстрее. Нужно успеть отправить машину, пока наш дорогой адмирал не подтянул своих собачек.
Трин вышел из комнаты, а Найл остался, злобно поглядывая на меня. Его взгляд мне очень не нравился, он не сулил мне ничего хорошего.
— А как быть с ней?
— Она не должна тебя волновать.
— Но она слишком много знает. Ее нельзя оставлять в живых, — а вот тут я струхнула.
— Следи за тем, что говоришь, и кому говоришь. Она моя. И никто ее не тронет даже пальцем.
— Риан! Думай головой, а не тем, что в штанах! — Найл распалялся, забывая, что не он тут главный. Атмосфера начинала накаляться. Похоже, пора отсюда убираться. Я потерла руку с кольцом и аккуратно нажала на камень, но мое движение заметили.
— Что это было? — Найл чуть не кинулся на меня. — Что ты нажала?
Риан схватил мою руку и снял кольцо, после чего осмотрел его и зарычал на Найла.
— Ты же сказал, что все чисто! — И уже мне. — Зарина, что это?
— Маячок! Сейчас сюда нагрянут два экипажа разозленных воинов. — На моем лице играла победная улыбка.
На улице послышались выстрелы и крики. Риан сжал челюсть и схватил меня за руку, после чего потащил вон из комнаты. Найл последовал за нами. Я упиралась, кричала, цеплялась за предметы на пути, за что получала тычки от Найла. Входную дверь вынесло, в нее забежали адмирал, капитан и Энди. Капитан и Энди тут же начали бороться с подоспевшей охраной. Адмирал пытался пробраться в мою сторону.
— Риан, она погубит нас! — Найл смотрел на меня безумным взглядом.
— Заткнись и шевели ногами! — Рыкнул мужчина.
— Эта сука нам все сломала! — Найл пробежал вперед и теперь остановился. — Так нельзя, Риан, нельзя.
Я не сразу поняла, что он делает. Только когда увидела пистолет в поднимающейся руке. Но что-то сделать не могла. Просто стояла и в шоке смотрела.
— НЕТ!
В следующую секунду время будто в несколько раз ускорило свой бег. Меня что-то крутануло, перед лицом оказалось лицо Риана. В его глазах плескался страх. Послышались несколько выстрелов, тело Аттари дернулось в моих руках.
— Зарина! — Я услышала, как где-то далеко меня позвали, но не могла понять кто. Риан начал оседать, и я вместе с ним. Мы упали на пол, причем Аттари сверху. Передо мной были его глаза, в которых больше не было страха, только сожаление и любовь. Только сейчас я разглядела ее. Он любил меня, пусть по-своему, неправильно, жадно, но как умел. И ему было жаль, что все так обернулось, что он не смог стать для меня тем самым. Сейчас вся бравада, наглость и жестокость слетели с мужчины, как шелуха. Передо мной был влюбленный мужчина, который заслонил меня от пуль, не смотря на то, что его чувства были безответны. Мужчина, который пожертвовал самым дорогим — жизнью. И этот последний его взгляд навсегда отпечатался в моей памяти, врезался намертво. Больше его глаза ничего не выражали — в них не было жизни. Аттари был мертв.
