Пробормотав под нос короткое ругательство, рейхсмаршал всё-таки открыл коробку, и спустя несколько минут его глаза масляно заблестели. Всё не так и плохо. Адольф его ценил — это факт. И значит, даже если в этой гонке, что начнется буквально в ближайшие часы, выиграет другой, в накладе он в любом случае не останется. Один только концерн 'Герман Геринг Верке', основанный на десятках конфискованных у евреев заводов, дорогого стоит! Да и всё остальное тоже. В общем, может и не стоит так уж сильно бороться за верховную власть? В конце концов, как гласит вековая мудрость, 'чем выше сидишь, тем больнее падать'. Что сегодня и подтвердил погибший Адольф — потерял голову, причем, в самом, что ни на есть, прямом смысле.
Ощутив, что мысли уходят куда-то не туда, Геринг вызвал машину. Все, домой, в родной Шенхейд, немного отдохнуть — и с новыми силами окунуться в закулисные склоки и дрязги. А там уж… там уж посмотрим. Как бы то ни было, пока он всё-таки фигура! Избранник самого покойного фюрера, один из его самых близких и давних соратников, стоящий у истоков Партии ветеран, general-feldmarschall der flieger, в конце-то концов!..
Адъютант помог потерявшему координацию движений генералу-фельдмаршалу авиации спуститься вниз и сесть в машину, черный бронированный 'Мерседес' с нацистским флажком над капотом. Шофер, не спрашивая куда ехать, завел мотор и осторожно тронулся с места; мотоциклисты сопровождения дисциплинированно пристроились впереди и сзади. И в этот момент выпущенная из РПГ-26 граната с тандемной боевой частью ударила в двигатель автомобиля, прошивая его насквозь, до самого салона. Улицу ночного Берлина озарила короткая вспышка, завершившаяся всполохом взорвавшегося бензобака. Рейхсмаршал Герман Геринг погиб, даже не успев этого осознать…
****
…Автомобиль подкатил к помпезному пятиэтажному зданию ОКВ на улице Тирпицуфер, остановившись возле высоких входных дверей. Адъютант выскочил первым, распахнул дверцу и застыл рядом, вышколено вытянувшись по стойке смирно. Генерал-фельдмаршал Федор фон Бок выбрался наружу, надел фуражку, одернул китель и неторопливо двинулся в сторону входа. Адъютант с генеральским портфелем в руке двинулся следом.
Появившийся в начале улицы BMW R75 с коляской и армейскими номерами нагнал генерала-фельдмаршала возле самого входа. Три пистолетных выстрела почти полностью потонули в треске мотоциклетного мотора, водитель которого тут же резко увеличил скорость. Фон Бок пошатнулся, проводил непонимающим взглядом своих уносящихся прочь убийц и начал падать. Выронив портфель, адъютант поддержал его, медленно опустив на тротуар. Жить командующему группой армий 'Север' оставалось меньше пяти минут. Этого времени охране и адъютанту не хватило даже на то, чтобы донести смертельно раненого генерала до медсанчасти ОКВ. О том, что подобная участь в ближайшие дни ожидает и Гудериана, Паулюса, Кейтеля и остальных, попавших в некий список, он так никогда и не узнал…
****
…Покрытая отметинами пигментных пятен рука взяла из настольного прибора простой карандаш и на несколько мгновений замерла над разграфленным листом бумаги с вписанными в строки фамилиями и званиями. Первые десять фамилий уже были зачеркнуты, и сейчас карандаш скользнул по листу в одиннадцатый раз, перечеркнув еще одну строку — и еще одну жизнь.
— Федор, понимаете ли, — с сильным кавказским акцентом произнес владелец карандаша, — имя-то какое, а тоже, понимаете ли, Советскую Россию не любишь. Ну да ничего, скоро полюбите, да…
****
…Немолодой седоватый человек в окровавленной форме капитана государственной безопасности вытащил из полевой сумки оборонительную гранату Ф-1 и, растрачивая на это последние силы, распрямил усики предохранительной чеки. Постанывая от разрывающей раненую грудь боли, наполовину вытянул чеку и бессильно уронил руку с гранатой вниз.
Ничего, сил хватит. Вот только передохнет пару секунд. В любом случае, пусть уж лучше так, пусть он сам это сделает, а не они.
Скосив взгляд, человек взглянул в щель между бруствером и щитком лежащего на боку противотанкового орудия. Над перепаханным взрывами полем, на котором все еще чадили подбитые их батареей танки, периодически щелкали одиночные винтовочные выстрелы: немецкие пехотинцы добивали раненых. К нему шли двое, причем винтовка у одного из них висела на плече. Даже не боятся, гады! Впрочем, ему-то теперь какая разница?
Застонав, капитан до конца вытянул кольцо. Разблокированный предохранительный рычаг легонько толкнулся в охватывающую ребристый корпус ладонь. Ну, давайте уж, подходите, долго он ждать не сможет. Грудь болит — не вздохнуть, не выдохнуть, да и крови, похоже, много потерял. Жаль, конечно, что все так закончилось, очень уж хотелось до победы дожить, да и Галку так и не нашел, но что уж теперь? Хоть умрет, как мужик. И как офицер. Как боевой офицер, а не клоун парадный.
Обойдя разбитую 'сорокапятку', пехотинцы застыли в полуторах метрах от него, разглядывая знаки различия. Гранату в лежащей вдоль тела руке они видеть не могли:
— Ого, целый капитан госбезопасности, — присвистнул один, неспешно поднимая карабин и передергивая затвор. — Потом заберем его книжку, покажем лейтенанту.
Крамарчук улыбнулся и разжал ладонь. Последним, о чем он еще успел подумать перед смертью, была мысль о том, что пожил, он, похоже, не зря. Ага, именно не зря: враг не дошел до Москвы и Сталинграда, не пал Киев и Ленинград не оказался в кольце окружения. Они не отдали Крым и Одессу, его родной город; не отдали, несмотря на то, что к началу осени немцы почти полностью сменили на Южном фронте румынские войска. Да, он выполнил свое предназначение. И совершенно неважно, что будет дальше…
Вспышка. Боль. Темнота…
****
— Юрий Анатольевич, — кто-то легонько тряс его за плечо, — ты чего кричишь-то? Приснилось что?
Крамарчук с трудом вырвался из трясины жуткого сна, возвращаясь в реальность. Берия смотрел на него с искренним сочувствием.
— Да уж, Лаврентий Павлович, приснилось. Страшноватый сон, честно говоря. И странный…
— Ну, да ничего, — нарком вернулся к каким-то разложенным на коленях бумагам, — сегодня ведь не ночь с четверга на пятницу, так что будем надеяться, не сбудется ваш сон, — пошутил он.
Согласно кивнув, Крамарчук усмехнулся про себя:
— Эх, знали б вы, Лаврентий Павлович, ЧТО именно мне снилось…
Конец первой части
Часть вторая
…ЛЕГКО В БОЮ
На земле, в небесах и на море
Наш напев и могуч, и суров.
Если завтра война, если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов.
