— Поднимите меня, — приказал Роджерс Келлеру.
Майор сцепил пальцы обеих рук, и Роджерс поставил левую ногу на этот упор. С криком «раз-два-взяли» Келлер поднял Роджерса на уровень отверстия. Оказавшись в наклонной части туннеля, он на секунду застыл, лёжа на спине и глядя на первый поворот, расположенный через сорок футов.
— О'кей, — сказал полковник и нажал на кнопку таймера, засекая время. — Я пошёл!
Они решили не тащить телефонный шнур и отказаться от непосредственной связи. Маленький микрофон на лацкане куртки позволит записать наблюдения Роджерса, а видеокамера запечатлеет всё, что он увидит. Если же представятся время и возможность, он воспользуется фотоаппаратами.
— Ни пуха, ни пера, сэр! — крикнул ему вдогонку Келлер, когда Роджерс начал подъем.
— К чёрту, — пробормотал Роджерс, учащённо дыша.
Первые тридцать футов он преодолел ползком, не испытывая особых затруднений. Возле поворота остановился и посветил в темноту. Туннель теперь шёл прямо вверх. Он громко сообщил об этом в микрофон и посмотрел вниз. В просвете между ногами и животом белело, словно изваянное из камня, лицо Келлер. Тот сжал кулак и отвёл большой палец, выражая тем самым одобрение. Роджерс дважды нажал на кнопку фонаря.
— Я пробираюсь в чрево инопланетного корабля, — тихо проговорил он сам. Челюсти и мускулы лица свело судорогой, Роджерс едва избавился от неё. — Я ползу в неизвестное. Такие дела. Не бойся.
И он не боялся: чувство глубокого покоя почти полностью овладело им.
Он подумал о своей жене и пятилетнем сыне, живущих в Барстоу, и в его голове тут же появилось несколько вариантов будущего семьи. Отец, геройски погибший, и пенсия за него. Роджерс плохо разбирался в пенсионных вопросах. Зря. Как только он вернётся, следует сразу выяснить все тонкости. А вот более приятная мысль: герой-отец жив, выходит в отставку после двадцати лет службы и начинает заниматься бизнесом — вероятнее всего, в качестве консультанта по военным контрактам, хотя раньше он не задумывался над подобной перспективой. А лучше всего купить дом. Не в Барстоу, нет, а где-нибудь в Сан-Диего — подходящее место для бывших моряков и морских пехотинцев.
Он начал подъем, упираясь резиновыми подошвами ботинок в камень и отталкиваясь руками от стены. Один толчок — и позади один фут. Не повредить бы корабль, не оставить даже царапинки. Он снова подтянулся вверх, бормоча проклятия, снова вжался ногами и руками в гору. Гладкая поверхность. Невыразительная, серая. Ничто не напоминает лаву. Астронавты, готовившиеся к высадке на Луну, штудировали геологию. Нет смысла обучать этой науке армейских офицеров. Кроме того, этот объект — не природное явление. Причём тут геология?
Хорошо хоть не скользко.
Пройдя пятнадцать футов, Роджерс остановился и поднял фонарь. Над головой он увидел ещё один поворот. И неизвестно, что за ним: шесты, на которых установлены камеры, слишком коротки. Роджерс вспомнил кадры из научно-фантастических фильмов. Он никогда особо не жаловал фантастику. Большинству его однополчан нравились «Инопланетяне» — они смотрели фильм ещё в лагере для новобранцев. Полковник постарался отогнать от себя воспоминания об этой картине.
Гость мёртв. Что, если остальные пришельцы разгневаны? Что если они знают о приближении Роджерса и поджидают его?
Он всё ещё спокоен, все ещё в приподнятом настроении, зрачки широко раскрытых глаз поблёскивают в темноте, от напряжения пот струится по лицу. Вверх, вверх и — к самому выступу. Преодолев поворот, Роджерс остановился в проходе, идущем почти горизонтально, и направил луч света в кромешную тьму. Потом он достал блокнот и набросал схему, приблизительно отмечая величины углов и расстояние. Он находился в пятнадцати или двадцати футах от поверхности. Освещая фонарём листок блокнота с планом, он нырнул в горизонтальный туннель. Схема его маршрута напоминала головоломку: сначала тридцать футов в глубь горы по проходу, полого поднимающемуся вверх, потом снова вверх двадцать футов по отвесному туннелю и теперь — горизонтальный проход в центр.
Тишина. Ни шума работающих моторов, ни голосов, ни ветерка. Только звук его дыхания. Он отдохнул и пополз дальше. Фонарь, привязанный к руке, освещал туннель при каждом движении разведчика.
Через девяносто футов полковник увидел, что туннель обрывается, а за ним — пустота. Роджерс не колебался ни секунды. Стремясь вырваться из тесного прохода, он упёрся руками в стены и высунул голову. В свете фонаря перед ним открылось просторное помещение.
— Я нахожусь в пещере овальной формы, — громко проговорил он, — длиной тридцать и шириной двадцать футов. Это, очевидно, центр горы. — Роджерс сверился со своими набросками. — Может быть, на шестьдесят-восемьдесят футов ниже вершины. Блестящие стены как будто покрыты эмалью, или пластиком, или стеклом. Тёмно-серые с голубоватым оттенком. Напротив выхода из туннеля я вижу ещё одну пещеру, большую по размерам. Она расположена, — он снова заглянул в блокнот, — к северо-западу от центра горы. Непохоже на жилище. Да и обитателей не видно. Никаких признаков жизнедеятельности.
Он встал во весь рост и пару раз шаркнул ботинками. Идти было легко.
— Иду вперёд.
Роджерс шёл вдоль стены, не переставая освещать путь. Потом он открыл нагрудный ранец, вытащил два сверхмощных фонаря и включил их, следя, чтобы лучи не ослепили его самого.
Широко раскрыв рот, Роджерс осмотрел вторую пещеру, длина которой составляла, по крайней мере, сотню футов, а высота — восемьдесят. Первая пещера примыкала к середине одной из её стен.
— Пещера покрыта блестящими гранями, — сказал Роджерс, — как драгоценный камень. Похоже на стекло, не зеркальное, но всё же сверкающее. Все это напоминает не просто огранённые драгоценные камни, а, скорее, сооружения с балками, опорами, перекрытиями. Будто собор, построенный из сине-серого стекла.
Он сделал несколько снимков «Хассельбладом», потом опустил фотоаппарат и медленно осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти открывшуюся перед ним картину и понять смысл увиденного.
Первая пещера заканчивалась обрывом высотой, по меньшей мере, в тридцать футов. Внизу блестел пол изысканно украшенной пещеры. Спуститься вниз по канату невозможно — не к чему его привязать, а вбить крюк он не рискнёт.
— Я не могу продвигаться дальше, — сообщил он. — Здесь нет движущихся предметов. Ничего, что напоминало бы жилое помещение. Нет никаких механизмов и нет света. Я собираюсь выключить фонарь и проверить, не блеснёт ли что-нибудь в темноте.
Роджерс оказался в непроницаемой темени. В какой-то момент его горло сжалось и он кашлянул. Со всех сторон завторило эхо.
