Вольдемар сбросил результаты своих исследований на карту. Подумав, убрал с нее ТТХ КДК-2. Все-таки новый корабль из секретного списка. Так и под статью о разглашении военной тайны попасть можно. В трибунале не посмотрят на то, что разгласил ее политическому руководству собственной республики. Теперь можно и к Тасселеру на прием, пути движения финансов в этой афере ему все равно не отследить, а вот у сенатской комиссии, может, и получится.
Ну почему все неприятности начинаются приблизительно за час до обеденного перерыва? Почему не часом после, а именно до обеда? Спустя ровно неделю после визита капитана Дескина к сенатору Тасселеру события понеслись как подстегнутые. Все началось с вызова коммуникатора, стоявшего на столе Вольдемара. Вызов прервал разглагольствования лейтенанта Табера о преимуществах офицерской столовой, расположенной на втором этаже штаба, перед столовой на четвертом этаже. Не дослушав мысли заместителя по поводу длины очередей в обоих местах общественного кормления штабных офицеров, капитан Дескин ответил на вызов, исходящий из секретариата начальника штаба.
– Немедленно оформите возврат КДК-два на верфь!
Даже не поздоровались, видимо, здорово их припекло. Но почему-то этому обстоятельству Вольдемар совсем не удивился. Он только поинтересовался:
– А причина возврата?
На том конце линии связи возникла пауза, а затем начальство нашло гениальный выход из создавшегося положения:
– Сами придумайте, только что-нибудь правдоподобное. И быстро, очень быстро, до конца рабочего дня все должно быть готово.
– Есть, до конца рабочего дня! – Вольдемар повернулся к заместителю. – Куда?! Стоять!
Попытка лейтенанта втихаря смыться из кабинета была пресечена. Однако трудовой энтузиазм обоих был безжалостно разрушен тем же начальством. Буквально через два часа, сразу после конца обеденного перерыва, приказ был отменен. Следователь прокуратуры в ходе следствия по спешно возбужденному делу арестовал корабль. К этому времени весь штаб гудел как растревоженный улей, хитом новостей было создание сенатской комиссии по расследованию аферы с утилизацией старых и строительством новых кораблей для флота.
На следующий день капитана Дескина допрашивал следователь прокуратуры, а еще через день его вызвали на заседание пресловутой комиссии. Вопросы были одни и те же, скрывать Вольдемару было нечего. Да, оба корабля были закреплены за его подотделом. Да, знал о том, что оба – переделки из предназначенных для утилизации сторожевиков. Нет, на несоответствие в документах внимания не обратил. Да, оба командно-десантных корабля не полностью удовлетворяли требованиям к проведению специальных операций. Нет, никаких финансовых документов не подписывал и даже в глаза их не видел. На этом от него отстали.
А еще через два дня и эта новость отошла на задний план, вся планета, затаив дыхание, следила за заседанием сената в прямом эфире. Первым вопросом повестки дня значилось объявление перемирия. К удивлению Вольдемара, это решение было принято почти квалифицированным большинством голосов. Разгадка крылась в дальнейшей повестке дня заседания. Вторым вопросом значился план послевоенного реформирования флота и программа кораблестроения на следующие пять лет. В озвученных цифрах капитан Дескин узнал свои предложения, но над планом кто-то еще поработал. Причем кто-то очень компетентный. А когда перешли к третьему пункту, ахнули все, кто находился у экранов. Слово дали председателю сенатской комиссии. Председатель долго и нудно излагал обстоятельства дела, но когда перешел к проекту решения, все ахнули во второй раз. Виновные в мошенничестве обязались вернуть в бюджет деньги, полученные от махинаций, на этом расследование прекращалось. Предложение прошло почти единогласно.
– Все ясно. С одной стороны, пряник дополнительных заказов, с другой – кнут уголовного преследования. Вот и пришли к консенсусу по главному вопросу.
– И что теперь будет, господин капитан?
– Все будет хорошо, Эйно, по крайней мере, теперь все останутся живы. Сколько еще до начала перемирия?
Заместитель взглянул на часы:
– Два с половиной стандартных часа.
– А последнее сообщение на ленту оперативных сообщений пришло почти два часа назад. Никто не хочет погибнуть за несколько минут до мира.
– А с нами? Что будет с нами? – лейтенанта Табера волновала не только судьба Республики, но и своя собственная.
– Количество и масштаб специальных операций резко сократятся. Подотдел расформируют, тебя вышибут в отставку, инвалида терпели только во время войны. Но война закончена, другой в ближайшее время не предвидится. Поэтому начинайте готовиться к мирной жизни, господин лейтенант почти в отставке.
– А вы, господин капитан?
– А я сам уйду. Надоело, да и устал очень.
Открыв на коммуникаторе новый документ, Вольдемар начал писать рапорт об отставке.
– Не скажу, что день сегодня добрый и рад вас видеть, но все равно заходите.
– И вам не хворать, господин адмирал.
Начальник военной разведки опустился в кресло напротив адмирала, достал из папки пачку листов тонкого пластика и бросил ее на стол.
– Читали?
Адмирал Кагершем мельком бросил взгляд на заголовок.
– Успел ознакомиться.
– В таком случае поздравляю! Из вашего штаба течет, просто хлещет.
– А то я сам не догадался. Короче, генерал, у вас есть кандидат на авторство или просто поиздеваться зашли?
– Ну что вы, адмирал! Я к вам со всем уважением, мы же с вами в одной лодке, и от известных событий мое ведомство пострадает ничуть не меньше вашего.
– Сволочи! – адмирал хватил кулаком по столу. – Еще бы два-три года, и мы сломали бы им хребет! А эти сенатские крысы украли у меня победу!
– Успокойтесь, адмирал. Что сделано, то сделано. На эти события мы повлиять не можем. – Генерал выдержал паузу и многозначительно добавил: – А может, и повлияем… Но до сенатских крыс нам сейчас не добраться, а вот до некоторых крыс в вашем штабе доберемся обязательно. Есть у меня кандидат на авторство этого документа, даже два.
– И кто же это? – заинтересовался адмирал.
Генерал опять полез в папку и вытащил еще несколько листов.
– Вот первый.
– Олвиц?! – изумленно воскликнул Кагершем. – А это кто с ним?
– Доверенное лицо хорошо известного вам сенатора. Видите, Олвиц что-то ему передает, возможно, это и есть план.
– Убью! В звездную пыль сотру! – бушевал адмирал.
Его собеседник дождался окончания приступа ярости.
– Возьмите себя в руки! Вот второй.
