Таис подняла глаза, их взгляды встретились. Они впились глазами друг в друга, мгновение длился этот никем не замеченный поединок. Наконец Александр опустил взгляд и понуро склонил голову.
— Гелиайне, великий царь, — тихо сказала Таис и медленно ушла в темноту.
В прохладных покоях храма Эриду время, казалось, остановилось.
— Тайное знание, прекрасная посвящённая, — обращаясь к Таис, сказал седой жрец с глубокими, пронзительными глазами, — потому и тайное, поскольку причиняет неисчислимые беды, если попадает в руки человеку несовершенной Кармы.
— А ты не мог бы более подробно рассказать нам о Карме? — попросила она.
Жрец согласно склонил голову и начал рассказ.
И Таис узнала о законе Кармы, или воздаяния, перед колоссальным космическим механизмом которого маленькой, наивной и слабой казалась дочь Ночи — богиня справедливого возмездия эллинов Немезида.
Подлость, предательство, убийство и многое другое, а вернее, всё, отмечает этот механизм, рано или поздно, в следующих жизнях, заставляя за всё заплатить. Над ним не властны даже боги, он живёт своей жизнью. Жрец особо подчеркнул, что одним из самых страшных преступлений, за которое постигнет жестокая кара, является разрушение прекрасного. Красота — величайшая драгоценность, её нужно беречь, и это долг каждого познавшего законы справедливой жизни.
Знакомая боль вспыхнула в сердце Таис. Ей было непросто задать следующий вопрос, но тут же возникло чувство — время этого вопроса пришло.
— Мой учитель, великий художник Лисипп, всегда говорил, что красота — единственное, что привязывает людей к жизни, заставляет её ценить и бороться, — сказала она, — и поэтому тем, кто разрушает, искажает и осмеивает красоту, нельзя жить. Их нужно уничтожать, как бешеных собак, носителей неизлечимого яда. Художник, умеющий видеть прекрасное, отвечает за это особенно строго, ибо он зрячий в отличие от обычных людей, которые ещё долго будут слепы. Так он мне сказал три года назад. Год же назад он отдалил меня от себя и очень порицал за один поступок.
— Твой учитель совершенно прав в полном соответствии с законом Кармы, — торжественно ответил жрец.
— Значит, я, разрушив прекрасные дворцы Персеполиса, подлежу ужасному наказанию в этой и в будущих жизнях? — печально спросила Таис.
— Ты та самая женщина! — Индийцы с удивлением и любопытством воззрились на неё.
Наступило долгое молчание. Потом старший веско и уверенно произнёс:
— Те, кто хочет повелевать, строят ловушки для легковерных людей. И не только легковерных, ибо всем нам, от мала до велика, свойственна жажда чудес, тяга к необыкновенному. Те, кто хочет повелевать умами, строят ловушки игрой цифр, знаков и формул, сфер и звуков, придавая им подобие ключей знания. Желающие повелевать чувствами, особенно толпы, строят огромные дворцы, принижающие человека, завладевающие его чувствами. Человек, попав в эту ловушку, теряет личность и достоинство. Дворцы Портипоры, как мы зовём Персеполис, и есть подобная ловушка. Ты верно угадала это и стала орудием Кармы, подобно тому, как зло в наказании часто служит добру. Я бы снял с тебя обвинение Лисиппа.
— Я понял и простил её, — согласился скульптор.
— И не пояснил мне? — упрекнула Таис.
— Не умом, а чувством, словесно объяснили нам только они, знающие Карму, учителя из Индии, — Лисипп поклонился, по восточному обычаю приложив руки ко лбу.
В ответ жрецы склонились ещё ниже.
Эдна очнулась и некоторое время лежала неподвижно. В отличие от видения Тлацолтеотль она не в первый раз видела эти картины времён Александра Македонского и даже детально изучила их, но здесь, на Ириде, они представились в совершенно другом свете. Тысячи лет прошли с тех пор, как пламя над Персеполисом опалило её сердце, но боль не становилась меньше, скорее наоборот. И даже мудрое и уверенное объяснение жреца Тантры не успокоило её, как и всё это древнее тайное учение, на основе которого, обогащённого современным научным знанием, теперь строилась как социальная, так и нравственная система земной цивилизации.
Мир изменился тогда, когда люди стали спрашивать с истинных виновников их бед, перестав дожидаться божественного воздаяния или воздаяния по законам Кармы. Когда правильно поняли старую русскую пословицу: «Бог всё видит, да нескоро скажет», осознав, что это «нескоро» длится слишком долго. Только тогда пришло понимание бесконечной подлости христианского увещевания: «Не судите, да не судимы будете», тысячелетия отдававшего суд и кару мерзавцев в руки тому, «кто обладает высшей мудростью». Люди поняли, что только они сами могут освободить мир от мерзости, боли, подлости и страдания — от инферно. Оно всё накапливалось, для того чтобы однажды убить мир, но не просто убить, а убить его душу, погасив в ней великое пламя Шакти. Убить, сохранив фальшивый живой облик. Люди поняли, чтобы научиться судить и карать самим, нужно научиться видеть суть вещей. Всё вернее пробуждающиеся способности Прямого Луча позволяли видеть нравственное уродство так же, как обычный человек видит уродство физическое, и мерзавцам оставалось всё меньше места в мире людей. Умеющих видеть становилось всё больше, хотя их всё ещё было недостаточно на новой Ноосферной Земле, и мерзости, надевшей новые маски, ещё хватало.
Много тысяч лет человечество шло к этому: неметоры Атлантиды, «Серые Ангелы», «Звёздная палата», масса Других тайных обществ и легальных организаций возникали, для того чтобы взять тяжкую ношу кары высокопоставленных мерзавцев, перед которыми бессильно обычное правосудие. Больше всего документальных данных сохранилось о «Звёздной палате», созданной в Англии в 1487 году Генрихом VII в качестве легального высшего судебного органа государства. «Звёздная палата» просуществовала более полутора веков и покарала многих высокопоставленных подонков. Но только в Ноосферную эру эта работа достигла логического конца, раз и навсегда сделав невозможным для «смерти души» быть главным условием «успеха в жизни». Но насколько жестоким и суровым путём это достигалось… «Впрочем, так происходит любая революция», — подумала Эдна.
Она вновь протянула руку к терминалу, вспыхнул экран ТВФ.
Улицы, сияющие здания, площади, памятники, величественные колоннады Троана вновь проходили перед ней прекрасной чередой. Эдна поняла, что очень близко подошла к пониманию сути своего чувства.
«Где памятники женщинам?» — возникла всё ставящая на свои места мысль.
Только один памятник мужчине и женщине на главной площади был исключением. Больше места самому прекрасному созданию природы Ириды в удивительном городе не нашлось.
