Кипиру направил сани к дельфину-антропологу и произнес что-то настолько высоко, что даже Тошио, со своим калафианским восприятием, не разобрал.
Сахот дернулся и неохотно захлопнул пасть, признавая свое подчиненное положение. Но во взгляде его по-прежнему было что-то вызывающее. Он посмотрел на Дэнни, переворачиваясь и подставляя Кипиру один из своих брюшных плавников.
Пилот символически укусил его и повернулся к остальным.
Теперь пошли —
Оставим эти дыхатели
Поговорим как земляне
О нашей работе
И встретим наше будущее
Братья-пилоты.
Сани двинулись в ствол, оставленный деревом-сверлом, и начали подниматься в облаке пузырей. Люди и дельфины последовали за ними.
Совещание длилось слишком долго.
Крайдайки пожалел, что разрешил Чарлзу Дарту присутствовать в виде голограммы. Планетолог-шимп был бы не столь многословен, если бы ему, мокрому и в маске, пришлось дышать оксиводой в центральном отсеке.
Дарт развалился в своей лаборатории, отправив в конференц-зал цилиндрического корпуса «Стремительного» только свое изображение. Он, очевидно, не замечал ерзанья слушателей. Дышать в течение двух часов оксиводой неофину очень тяжело.
— Естественно, капитан, — разносился в воде хриплый баритон шимпанзе. — Когда вы решили посадить корабль вблизи главного тектонического разлома, я одобрил ваш выбор. Иначе я не смог бы получить столько ценной информации, не сходя с места. Однако я определил еще семь или восемь многообещающих точек на поверхности Китрупа, чтобы проверить некоторые весьма интересные открытия, которые мы здесь сделали.
Крайдайки слегка удивился, услышав «мы». Впервые Чарли проявляет такую скромность.
Капитан взглянул на плававшего поблизости Брукиду. Когда знания металлурга не требовались ремонтникам, он работал с Чарли Дартом. Он все время молчал, предоставляя Дарту фонтанировать профессионализмами, отчего у Крайдайки начинала кружиться голова.
«Что с Брукидой? Неужели он тоже считает, что у капитана корабля, оказавшегося в осаде, нет дел поважнее?»
Хикахи, недавно выписанная из лазарета, перевернулась на спину, дыша насыщенной кислородом жидкостью и поглядывая одним глазом на голограмму шимпанзе.
«Что же она со мной делает, — подумал Крайдайки. — Мне и без того трудно сосредоточиться».
Долгие совещания всегда утомляли Крайдайки. Он чувствовал, как застаивается кровь в его мошонке. На самом деле ему хочется подплыть к Хикахи и куснуть ее во все места: выше и ниже за бока.
Конечно, странное желание, тем более при всех, но, по крайней мере, он честен перед собой.
— Планетолог Дарт, — вздохнул он. — Я стараюсь понять, что, по вашему мнению, вы обнаружили. Кажется, я понял ту часть, которая связана с различными кристаллическими и изотопными аномалиями в коре Китрупа. Что касается зоны подчинения...
— Зона подчинения — это граница между двумя плитами коры, где одна плита скользит по другой, — прервал Чарли.
Крайдайки пожалел, что не может отругать шимпа. Это было бы недостойно.
— В таком объеме я знаю планетологию, доктор Дарт. — Он говорил очень взвешенно. — И я рад, что наше пребывание вблизи такой зоны оказалось полезным для вас. Однако вы должжжны понять, что наш выбор месста посадки оссснован на тактических сссоображениях. Нам нужны были металлы и маскировка; и то и другое нам давали «коралловые» острова. Мы приземлились здесь, чтобы спрятаться и отремонтировать корабль. Сейчас, когда у нас над головой крейсеры врага, я не могу разрешить экспедиции в другие районы планеты. И вообще я вынужден запретить вам дальнейшее бурение и здесь. Теперь, когда появились галакты, риск слишком велик.
Шимп нахмурился. Руки его замелькали. Крайдайки не дал ему заговорить.
— К тому же что сообщает корабельная микроветвь о Китрупе? Разве Библиотека не дает ответа на ваши проблемы?
— Библиотека! — фыркнул Дарт. — Собрание лжи! Застывшая трясина дезинформации! — Голос Дарта перешел в рычание. — Об аномалиях ни слова! Даже не упоминаются металлические острова! Исследование проводилось свыше четырехсот миллионов лет назад, когда планету перевели в резервный статус для карранк%...
Чарли так старался произнести это непроизносимое название с двойной гортанной остановкой, что чуть не задохнулся. Его глаза выкатились, он заколотил в грудь и закашлялся.
Крайдайки повернулся к Брукиде.
— Это так? Библиотека дает неверные сведения о планете?
— Да, — медленно кивнул Брукида. — Четыреста эпох — это очень долго. Когда планету переводят в резерв, она остается невозделанной, дожидаясь, пока подрастет предразумная раса, пригодная для возвышения. Или такую планету предоставляют древней расе, впавшей в старческое бессилие, для спокойного упадка. Такие планеты становятся либо яслями, либо богадельнями.
— На Китрупе как будто произошло и то и другое. Мы обнаружили предразумную расу, которая, очевидно, развилась уже после исследования, давшего информацию Библиотеке. И еще эти... карранк%... — Брукиде тоже было очень трудно выговорить. — Им предоставили планету для спокойной смерти. Здесь как будто нет больше... карранк%.
— Но четыреста эпох без исследования? Трудно себе представить.
— Да, обычная планета давно была бы вторично лицензирована Институтом Миграции. Но Китруп — такая странная планета. Мало кто согласился бы жить на ней. И удобных подходов к ней нет. В этом районе космоса очень низкий уровень радиации. Кстати, поэтому мы сюда и прилетели.
К Чарлзу Дарту вернулась способность дышать. Он отпил воды из стакана. Во время передышки Крайдайки лежал неподвижно и размышлял. Несмотря на доводы Брукиды, казалось невероятным, что Китруп могли оставить невозделанным так надолго — в перенаселенной галактике, где идет борьба за каждую пригодную для жизни планету.
Институт Миграции — единственная бюрократическая структура галактики, чьи власть и влияние соперничают с самим Институтом Библиотеки. По традиции все расы патронов подчиняются законам управления экосферой; поступить иначе означало бы вызвать катастрофу галактического масштаба. Представление, что предразумные расы превратятся в клиентов, а потом и в патронов, приводит к консерватизму в галактических масштабах.
Большинство галактов закрывают глаза на доконтактные подвиги человечества. Уничтожение мамонтов, гигантских наземных ленивцев и ламантина простили из-за «сиротского» статуса человечества. Настоящую вину возложили на гипотетических патронов Homo sapiens — загадочную необнаруженную расу, которая оставила человечество, не завершив процесс его возвышения, много тысяч лет назад.
