По ходу дела выяснилось, что многие курсанты оказались неспособны даже к такому простому действию, как шагать в ногу. Понимание того, что надо шагать одновременно, они ещё как-то смогли освоить, а вот скоординировать свои руки — ноги с ногами идущего впереди товарища они не могли никак. Впрочем, я был к этому готов. Не все земляне это могут, мне ребята из пехоты рассказывали, что всякие пастухи с гор тоже не способны освоить строевой шаг. Мозгов не хватает. Таких "особо способных" я выделил в отдельную команду, и они бодро топали отдельно, с силой стуча ногами по плацу. Не в ногу, зато громко и весело. Главное, чтобы равнение в рядах держали. Может, к концу академии научатся. Змееподобные решили не пропускать потеху и самостоятельно присоединились к этому взводу. Я не возражал.
Минут через сорок, когда на плацу уже вышагивало несколько аккуратных прямоугольников, появился командир базы в сопровождении пары ребят из реаниматорской команды. Реаниматоры тащили под руки Смита. Я парадным шагом подошел к комбазы и доложился о "проведении занятия по строевому шагу по поручению командира потока".
— Ну, господин полковник. Очень неплохо, очень неплохо. Откуда такой пессимизм? У вас очень неплохо получается. Я видел земных курсантов, которые осваивали строевой шаг медленнее, чем ваши. Может, заберёте ваше заявление об уходе?
Смит сделал попытку встать вертикально, посмотрел на инопланетников, вздрогнул и сказал: "Не могу больше…" Его голос и походка выдавали сильную степень опьянения. Комбазы со всей компанией отбыли, а я объявил окончание занятия.
Один из малорослых курсантов, проходя мимо Фиу, сильно задел его плечом, а шедший сзади Бабус толкнул его так, чтобы он упал. Фиу ушел от толчка полуповоротом с приседом. Малорослый, Бабус и ещё пара курсантов столпились сбоку от Фиу и начали потешаться над ним.
— Ну, всё, кусок мерзости, я всё видел. Сейчас твои пакости закончатся, — сказал я Бабусу.
— Ты говоришь как командующий или как простой человек? — нагло уставившись на меня, ответил он.
— Занятие закончилось. Я говорю как простой человек, и это даёт мне дополнительные возможности, — сказал я, отвешивая мерзавцу хорошую затрещину, — ты что же это, решил, что это очень весело, издеваться над другими людьми?
— Он мой, — сказал Фиу.
— Конечно, издеваться над другими очень весело. А как же иначе? Я ношу опахало над великим Бабу, и он может пинать меня и заставлять делать то, что хочет. Поэтому меня зовут Бабус. Великий Бабу носит опахало над великолепным Ба, и тот отдает ему приказы и пинает за их медленное исполнение. Бабусум, Бабусур и Бабусон носят опахало надо мной, делают, что я скажу, и я пинаю их и дергаю, когда хочу. Что за мир, в котором неизвестно, кто кого пинает? У вас, у землян, несовершенный мир, никто никого не пинает, не понять, кто главный. Я издеваюсь над тобой, ты не отвечаешь. Значит, ты будешь носить опахало надо мной, и если будешь выполнять мои капризы быстро, я буду тебя не очень сильно наказывать. Я буду звать тебя Бабусволд.
Признаться честно, он меня удивил. Когда человеку говорят, что чёрное — это белое, он не всегда может сразу найти достойный ответ. Пока я хлопал глазами, с другой стороны зашел Птитр и отвесил Бабусу симметричную затрещину.
— А у нас это называется "плохо". Будешь обижать других людей — будешь получать по голове. Понятно?
Я ощутил некоторую благодарность к Птитру. Иногда упрощенные подходы дают хорошие результаты.
— Отойдите от него, он мой. — повторил Фиу, а затем обратился к Бабусу толкнувшему его курсанту, — Судари! Вы оскорбили меня действием. Я вызываю вас на дуэль. Я изволю избить вас до сильной боли. Если вам угодно, вы можете выбрать иное оружие.
— Фиу, зачем ты так? Сейчас мы его отшлепаем душевненько, по-свойски, зачем тебе рисковать? Он же тяжелее тебя минимум вдвое, — попытался я отговорить нашего кота в сапогах.
— Волд, не оскорбляй меня, — зашипел Фиу, — оскорбление нанесено мне, и я ещё могу защитить свою честь от покушений всяких грязных животных. Если хочешь, можешь вызвать его на дуэль после меня, но в любом случае я — первый.
— Тогда идём в общий зал. Там есть атмосфера, — скомандовал я, схватил Бабуса за конечность и поволок в Зал Собраний. Так назывался очередной ангар, который нам поставили совсем недавно для проведения общих собраний. Бабус, впрочем, не очень и упирался. Птитр и Грумгор прихватили второго курсанта. Тот заныл что-то в духе "это не я, это всё он". Следом за нами пошла довольно большая группа курсантов, очевидно, Бабус и компания успели обидеть многих.
Признаться, я немного беспокоился за Фиу. Мастерство мастерством, но вес иногда оказывается решающим фактором. Дальнейшие события показали, что беспокоился я совершенно напрасно. Когда Бабус двинулся на Фиу, тот ему поклонился, сказал: "Имею честь напасть на вас", а затем ринулся на противника. Фиу в один момент вскочил Бабусу на шею, переступая по складкам его скафандра, как по ступенькам, а затем, продолжая держаться за его голову, отвис далеко в сторону. Бабус не смог удержать равновесие и хлопнулся на спину. Фиу вскочил сверху и принялся колошматить по чему придется. Присутствующие курсанты зааплодировали.
— Достаточно, — сказал я. У меня наконец-то прорезались философские способности, и я решил перейти от внушений физических к внушениям моральным.
Фиу отряхнулся и отошел в сторону с грацией настоящего кота. Я подошел к Бабусу.
— Послушай, несчастье, мы тут собраны для того, чтобы всей Вселенной стало лучше. Мы считаем себя хорошим парнями потому, что стараемся сделать так, чтобы всем в мире стало жить лучше, чтобы в мире стало меньше страданий. Уяснил? А тех, кто распространяет по Вселенной такие системы, где все только пинают друг друга, мы считаем плохими парнями и уничтожаем. Понятно?
Поскольку я в процессе внушения продолжал довольно ощутимо встряхивать Бабуса, тому не оставалось ничего другого, как сказать: "Понятно". Впрочем, насколько я знаю такую породу, они никогда не изменяются. Надо будет присматривать за ним.
Всё веселье испортила бригада быстрого реагирования из реаниматоров, которая ворвалась в ангар и повязала меня, Бабуса, Птитра и ещё пару курсантов. Мы были взяты под белы, серы, пятнисты и прочие рученьки и поставлены пред светлы очи комбазы, психологов, космопсихологов и ещё небольшой армии специалистов. Точнее сказать, пред светлы мониторы: они на нас, как и мы на них, смотрели через небьющееся стекло и телекамеры.
Началось разбирательство. Инопланетников, включая Бабуса, быстро отпустили, а по мне принялись ездить на танке. В чём меня только не обвиняли! И в нанесении психологической травмы инопланетному курсанту, и в неправильном толковании политики Земной Федерации, и в превышении должностных обязанностей без согласования с начальством, и даже в политической неграмотности.
