тихо сказал Уэйн, — он сам прибыл три часа назад.
— Я старался поддерживать связь с планетой Донум, — вглядываясь в лицо Уэйна и стараясь понять, что случилось, ответил Джон.
— Исчезли студенты. И нам совсем не понятно, что здесь случилось, и как такое возможно, — ответил за брата Вадим.
— Что? — изумился Джон. — Я не верю своим ушам. Вы заранее не знали о происшествии? Я не верю своим ушам! — снова повторил он. — Уэйн пропустил значимое событие… почему меня никто не вызвал? Почему не сообщили? Почему, когда я пришел к Виктору, он ничего не сказал? — растерянно топчась на одном месте, спросил Джон.
— Здесь произошел непонятный для меня временной сбой, или вклинилась информационная вставка, которую я тоже не смогу предвидеть, — пожал плечами Уэйн. — Могу сказать тебе одно, что если ты останешься, то закончится все для тебя плачевно. Улетай. Прямо сейчас.
— Я не трус, чтобы убегать от трудностей. Просто такая работа не для молодого парня, если ты меня слышал, то должен был понять. Меня с семи лет готовили стать воином. И ты знаешь, что мне не страшна смерть. Я готов сто раз повторять тебе об этом, — последовал вызывающий ответ парня.
— Мы катары, малыш. Наша задача сделать так, чтобы никто не страдал. Это наше жизненное кредо поменять ситуацию в пользу приемлемого, — поучительным тоном ответил Вадим.
Уэйн молчал. Подобие боли разрывало его тело на несколько частей. Он не хотел отпускать от себя Джона, но и допустить, чтобы с ним что-то произошло, Уэйн не мог. Он чувствовал у парня тягу к космосу, любовь к звездам, а еще он замечал, что Джон стал видеть недалекое будущее. Но быть с ним все время было невозможно. Для катара это подобие смерти. Иногда он и так задерживался здесь дольше, чем ему полагалось. Куратор глубоко вздохнул и закашлялся от ледяного воздуха. Он обернулся в сторону своего брата. Тот стоял в нескольких шагах от него, сосредоточившись, о чем-то думал, не обращая на молчаливую паузу, взятую Уэйном. Мокрые джинсы у Вадима от холода встали колом.
Джон бросил взгляд на куратора, а потом на босые ноги Вадима и ужаснулся. Не в силах оторвать взгляда от испачканных песком и кровью пальцев, он почувствовал, как у него онемело и заныло от боли и холода в ногах. Он каждой клеткой своего тела чувствовал то, что мог чувствовать сейчас брат Уэйна, хотя Антон как-то упомянул, что катары ничего не ощущают. Джон перевел свой взгляд на мокрую одежду Уэйна и потом на Вадима. Катары были заняты сбором информации, две искры путешествуя в пространстве и во времени Донума. Из-за своих мыслей Джон не сразу это понял. Ему стало стыдно, и он отвернулся.
— На Земле сейчас осень, — мечтательно протянул Вадим. — На улицах стоит замечательный запах жареных каштанов. У меня там группа катар работает, может Джона перекинуть туда? — обратился он к Уэйну.
Они молча глядели друг на друга. Между двумя катарами шел мысленный диалог. О чем шла речь, Джон не знал, да и не очень было интересно. Он думал о другом. На смену мыслям о невнимательности и непрофессионализме к нему пришла радость. Мысль, что братья будут на Донуме вместе с ним целый день, а может и больше, радовала его, как ребенка. Помощник прикинул обстановку, и выводы были вполне ему ясны. Вадим не улетит, пока не расследует происшествие, а Уэйн, наверняка, останется вместе с ним.
Иногда подобное случалось. Очень редко куратор приглашал его в горы, где полдня они могли не думать о работе. Забравшись на самый верх северной горы, они безрассудно скатывались вниз к ледяному озеру. Дно его походило на прозрачный лабиринт, покрытый тонким лезвием льда. Джону это нравилось. Подводное плавание наперегонки в темных пещерах приносило ему удовольствие. Развлекаясь под водой, он мысленно переносился в космос. Устав, Уэйн и Джон влезали на висячий над озером небольшой дом, где Джон, трясясь от холода, старался согреться у огромного теплового излучателя. После обеда он связывался со своим звездолетом, работающим далеко в космосе…
«Сегодняшний день наверняка пройдет в беготне по студенческим комнатам», — размышлял он. Его совсем такой расклад не смущал. Для него главное быть с ними.
— Знаешь, Джон, мы все же решили тебе рассказать немного о нашей планете и еще кое, о чем, — беря его за руку, сказал Вадим.
— Мы подсоединимся к твоему восприятию и сформируем представление сходное с человеческим, которое в полной мере даст тебе понять, кто мы и зачем катары пришли на Землю, — беря его под другой локоть, таинственно произнес Уэйн.
— Один раз вы проделали нечто похожее со мной. Мне тогда пришлось изучать особенности существования и выживания в звездном квадрате КМ-97. Ощущения, что я там прожил целую вечность, были не из приятных. Меня пронзали молнии, которые я чувствовал всем телом. Боль доводила до тошноты. Я больше не перенесу это, — чуть слышно сказал Джон, насторожившись.
— Тогда ты видел, как раз нашу планету. Холодная вода вперемешку со льдом, местами из которой торчат горные пики — наш дом. Многое что ты узнаешь, далеко будет от действительности. Но твоему сознанию так будет проще построить целостную картинку произошедшего, опираясь на твои знания и опыт, — подражая его тону, сказал Вадим. — Для тебя знаки и условности являются информацией, а теперь попробуй при помощи их перевести то, что придет к тебе извне, в привычные для тебя символы и понятия.
— Это будет легенда или история об одном непонятном мире, находящемся где-то в космосе или, как ты сказал, в звездном квадрате КМ-9. Ты смотри и старайся понять. Мы объединим видения, и ты сможешь увидеть мир катар в самом полном объеме.
Джон помнил, что в таких случаях нужно закрыть глаза, расслабиться и постараться запомнить то, что он сейчас произойдет с ним. Главное нужно было правильно понять.
***
Звездные катары относились к очень древнему и почитаемому космическому роду. Часть из них жило на планете в звездном квадрате КМ-9, а часть путешествовала по Вселенной.
Лохаг — предводитель третьей ветви звездных катар, объявил о своем желании иметь детей, тем самым заявив о разветвлении своей семьи.
Вадим, Уэйн и трое других братьев вышли из одного энергетического пузыря — буллы. Очень сложной по своему строению биогерм создавался на холодном дне морской пещеры, внутри которой помещались ясли. Тщательное и долгое приготовление такого места занимало много времени, причем в обустройстве участвовали только мужчины-катары. Прежде чем принять окончательное решение, мужчина долго готовился, каждый раз спрашивая себя, достаточно ли он
