— А зачем мне это? — спросил я. — Позволить моему самому лучшему другу Г'Кару вот так просто уехать? Нет, нет… боюсь, что не могу, особенно, если учесть, как заблестят глаза тех, кто очень внимательно следит за мной.
— Потому что я потенциальное орудие, которое можно использовать в случае, если ситуация ухудшится.
Ненавижу это признавать, но, конечно же, он был прав.
— Можно сказать и так, — медленно проговорил я. — Мой премьер-министр и его приспешники дали мне понять, что тебя оставят в живых только в том случае, если ты будешь находиться здесь, под моей защитой. Если я позволю тебе уехать, если им покажется, что я дал тебе это разрешение, то это будет нарушением законов Примы Центавра. Законов, по которым на Приму Центавра запрещено ввозить устройства, подобные сети-хамелеону. Я не могу выказывать снисхождения к таким преступлениям.
Г'Кар допил свое вино. Слуга направился к нему, чтобы снова наполнить бокал, но Г'Кар, как обычно, махнул рукой, отказываясь от добавки.
— Почему же вы не можете? — спросил он. — Я имею в виду, не можете быть снисходительным. Обычно милосердие очень высоко ценится. Особенно, если учитывать жестокие деяния некоторых ваших предшественников. Народ на Приме Центавра наверняка воспримет это как приятное изменение в политике.
Я лишь вежливо рассмеялся в ответ.
— Это прекрасная теория, Г'Кар. Но народ не хочет изменений, неважно, приятные они, или нет. Им нужно то, к чему они привыкли, не больше и не меньше. Веришь ты или нет, но здесь до сих пор есть те, кто верит, что Картажье был лучшим императором за всю нашу историю. Что в дни его правления центавриан боялись миллионы, потому что мы были непредсказуемы. Многие надеются, что я позволю тебе уехать, и они с радостью воспользуются этим для того, чтобы усомниться в моей власти… подорвать мое правление. Хоть ты и нравишься мне, Г'Кар, но, чтобы освободить тебя, мне придется заплатить слишком высокую цену: потерять доверие народа, возможно, лишиться трона… и, скорее всего, жизни.
— Но знаешь что, Г'Кар… все это совершенно неважно. Нам надо обсудить совсем другие дела. Сменим тему! — заявил я, постучав вилкой по тарелке.
Пока мы разговаривали, перед нами поставили восхитительно пахнущие блюда, и я с аппетитом приступил к еде. Г'Кар, как всегда, почти ни к чему не притронулся. Абсолютно не понимаю, как ему удается оставаться в такой форме при столь скудном рационе.
— И что же это за тема, Лондо? — поинтересовался он.
Я медлил, пережевывая пищу. Трудно говорить, когда твой рот забит овощами.
— Думаю, что тебе стоит воспользоваться этим моментом, Г'Кар. Я тоже несколько раз поступал так в прошлом. Будь уверен, это вызовет много пересудов, но я думаю, что сейчас тебе стоит взять быка за рога.
— Что?
Я махнул рукой.
— Так говорят земляне. Это неважно.
— Нет, возможно, это будет интересная тема, — сказал Г'Кар. — Вас всегда привлекало все, что относится к Земле. Я никогда не понимал этого до конца. Вы изучали их, цитировали их поговорки. Их достижения бледнеют по сравнению с тем, чего достигли на Приме Центавра. Они же относительно молодая раса. По крайней мере, они только начинают свой путь.
Но центавриане что-то в них увидели. Какую-то искорку, какой-то потенциал. Если бы не центавриане, люди никогда бы не получили технологию гиперпространственных переходов. Или, по крайней мере, они бы сильно отставали в этом. Возможно, им понадобились бы годы или даже столетия, чтобы стать истинной силой в галактике.
В его единственном глазе промелькнул интерес.
— Что же в них такого, Лондо? Должен заметить, что ни я, ни мой народ ничего особого в них не видим. Почему они так нравятся вам?
Я усмехнулся.
— Понимаешь, все это случилось еще до моего рождения… лет сто назад.
Так что я не могу сказать тебе точно. Но… я читал об этом. Письма, комментарии, переписку между императором и министрами, и прочее в том же духе.
— И что же вам удалось обнаружить?
Я наклонился вперед и поманил к себе Г'Кара, как будто опасался, что нас могут подслушать. Он наклонился поближе.
— Они думали, — сказал я, — что люди способны уничтожить самих себя.
— Да?
Я кивнул.
— Они думали, что люди — это шанс на быструю наживу. И еще они думали, что люди, получив высокие технологии, лишь ускорят этот процесс. Мои предшественники предполагали, что в примитивном Земном Содружестве возникнут трения и войны. А Прима Центавра тайно поддерживала бы все стороны до тех пор, пока люди не уничтожат самих себя. И тогда Великая Республика Центавр могла бы ступить на их землю и присоединить ее к своим владениям. Это был легкий способ без особого риска достичь желаемой выгоды. Казалось, это было неплохое решение.
— Но это не сработало.
— Не совсем так. Они не стали заниматься самоуничтожением. Вместо этого они осмелились бросить вызов минбарцам, которые чуть не стерли их с лица земли. Мы предвидели эту войну, да… но это была совсем иная война. Они проиграли ее, как мы и предполагали, но в этой войне у них был противник, и какой! — я мягко засмеялся, задумавшись. — Они просили у нас помощи, как тебе известно. Хотели, чтобы мы помогли им в войне с Минбаром. Если бы мы это сделали, минбарцы немедленно обернулись бы против нас. Какой нам от этого прок?
— Вам не кажется, что вы в какой-то мере были в ответе за эту расу? Если бы вы не продали им те технологии, то они бы никогда не встретились с минбарцами и не ввязались в войну.
— Чушь, — твердо сказал я. — Это уже не наше дело.
— Да неужели?
Он посмотрел на меня. Ненавижу, когда он так на меня смотрит.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Если вы сделали нечто, что повлекло за собой последствия, то у вас есть обязательства перед теми, кого вы подставили. Вы дали им огонь. А они взяли и обожглись. Вам стоило хотя бы помочь им залечить их рану…
Но я покачал головой.
— Нет. Мы дали им спички. У них был выбор: использовать их в качестве источника света, или как огонь. Ответственность целиком лежала на них, так?
— Не так.
— Ба! — презрительно сказал я. — Мы всегда так говорим: «Да, это так, нет, это не так». Без обсуждений или споров. Просто отвечаем вопросом на вопрос. Так мы никуда не придем.
