она разговаривала, я объяснил Шантерели: этот парень – частный сыщик, имеющий некоторое отношение ко всему, что здесь произошло с тех пор, как я прибыл в Город.
Зебра говорила тихо, вдобавок прикрывая рот ладонью. Я не расслышал ни слова из сказанного Пранским и половины из того, что ответила ему Зебра, но этого было достаточно, чтобы понять суть разговора.
Похоже, убили кого-то из информаторов Пранского. В настоящий момент сам Пранский находился на месте преступления и, судя по репликам Зебры, был бы рад поскорее оттуда убраться, поскольку событие его сильно взволновало.
Кажется, Зебра хотела спросить, сообщил ли он об убийстве в полицию, но вовремя сообразила: там, где он находится, стражей порядка еще меньше, чем в Пологе.
– Нет, погоди. Никому ни о чем не говори, пока мы не подъедем. Держи язык за зубами, а ушки на макушке. – С этими словами Зебра захлопнула экранчик и спрятала телефон.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Кто-то убил ее, – ответила Зебра.
– Кого? – прищурилась Шантерель.
– Толстуху Доминику. Вот такая история.
Глава тридцать седьмая
– Может, это сделал Воронофф? – спросил я, когда мы приближались к вокзалу Гранд-Сентрал.
Вороноффа мы высадили на вокзале, прежде чем отправиться в гости к Гидеону, но убийство Доминики… не вязалось с тем, что я знал об этом человеке. Скорее уж он убил бы себя, просто со скуки, выбрав какой-нибудь экстравагантный способ.
– Прикончить такую видную личность, как Доминика… Вроде это на него не похоже.
– И на Рейвича тоже, – сказал Квирренбах. – Хотя вам виднее.
– Рейвич не станет убивать кого попало, – заметил я.
– Не забывайте, что Доминика легко наживала себе врагов, – вмешалась Зебра. – Совершенно не умела держать язык за зубами. Может, проболталась, и Рейвич за это ее убил.
– Насколько нам известно, его сейчас нет в Городе, – возразил я. – Рейвич находится на орбите, в анклаве, называемом «Убежищем». Или я ошибаюсь?
– По моим сведениям, он там, – ответил Квирренбах.
Понятно, что Воронофф давным-давно испарился без следа. Впрочем, этого следовало ожидать; отпуская его, мы и не надеялись, что он будет сидеть на месте. Да если бы и сидел, какая разница? Воронофф играл во всем этом спектакле роль третьего плана. При необходимости найти его будет несложно: он слишком популярен.
Палатка Доминики осталась такой, какой я ее запомнил, и стояла на прежнем месте, в центре базара. Клапан опущен, ни одного посетителя в зоне видимости – никаких признаков того, что здесь произошло убийство. Назойливый паренек-зазывала тоже куда-то исчез, но это почему-то казалось нормальным: сегодня на базаре было на удивление тихо. Возможно, в последнее время звездолетов было немного, и приток кандидатов на хирургическое вмешательство сократился.
Пранский, давно дожидавшийся нас, выглянул сквозь дыру в ткани:
– Долго же вы добирались. – Он хмуро покосился на Шантерель, потом на меня, на Квирренбаха – и глаза на миг округлились. – Эге, да вы как будто на охоту собрались.
– Можно войти? – спросила Зебра.
Пранский откинул клапан и впустил нас в «прихожую», где я не так давно ждал с операции Квирренбаха.
– Должен вас предупредить, – мягко проговорил Пранский, – все осталось в том виде, в каком я застал. Боюсь, зрелище не из приятных.
– А где ее малыш? – поинтересовался я.
– Ее… малыш? – переспросил агент, словно я употребил малопонятное словечко из уличного жаргона.
– Том. Ее помощник. Он постоянно околачивался рядом. Может быть, он что-то заметил и понял, что здесь лучше не задерживаться.
Пранский прищелкнул языком:
– Не видел никаких… малышей. Мне и без того забот хватает. Кто бы это ни сделал…
Он не договорил, но я мог представить ход его мысли.
– Вряд ли это кто-то из здешних талантов, – нарушила молчание Зебра. – Ни один местный не покусился бы на такое сокровище.
– Помнится, ты говорила, что люди, которые за мной охотятся, тоже не из местных.
– О ком вы? – спросила Шантерель.
– Мужчина и женщина, – ответила Зебра. – Они заходили к Доминике, пытаясь выследить Таннера. Могу поручиться, они не из Города. В общем, довольно странная пара.
– Думаешь, они вернулись и убили Доминику? – предположил я.
– Они возглавляют мой список подозреваемых, Таннер. А ты еще не догадываешься, кто это?
– Похоже, я становлюсь слишком популярным, – ответил я, пожав плечами.
Пранский прочистил горло:
– Может, нам стоит… – Он вяло махнул рукой в сторону занавески, закрывающей вход в операционную.
Мы отодвинули полог и вошли.
Доминика покачивалась в воздухе, словно левитировала в полуметре над кушеткой. В этом положении ее удерживала прикрепленная к консоли ременная обвязка, в которой помещалась нижняя часть ее тела. Поршни, приводящие в движение консоль, еще шипели, полупрозрачные струйки пара тянулись к потолку. У человека не столь грузного, как Доминика, голова запрокинулась бы назад или свесилась на бок. Но из-за складок жира создавалось впечатление, что шея толстухи напряжена. Челюсть безвольно отпала, широко раскрытые остекленевшие глаза глядели в потолок.
И все ее тело было опутано змеями.
Самые крупные из них были мертвы. Казалось, туша Доминики увита пестрыми лентами. Змеи свисали с ее ног, почти касаясь кушетки. Причина гибели рептилий была очевидна – длинные разрезы вдоль брюшины, явно сделанные скальпелем.
Их кровь украсила кушетку причудливыми узорами. Змеи поменьше были еще живы, они частью обвивали живот Доминики, частью лежали, свернувшись на кушетке. Когда я осторожно приблизился, эти твари едва пошевелились.
Помнится, в Мульче я видел торговцев змеями. Наверняка эти твари были приобретены там, причем исключительно для создания антуража.
– Я предупреждал, что это неприятное зрелище. – Голос Пранского вывел нас из ступора. – Поверьте, мне всякого довелось повидать, но такое…
– Здесь прослеживается система, – тихо перебил я. – Это не так мерзко, как кажется.
– По-моему, вы рехнулись.
Должно быть, остальные думали так же. Мне было весьма неприятно, но я знал, что говорю правду.
– О чем ты? – спросила Зебра. – Какая еще система?
– Это послание. – Я обошел повешенную, чтобы
