- Чего тебе? - холодно спросил Изагер. Разговаривать с пустынным отребьем ему совер-шенно не хотелось. Он не понимал, зачем правитель устроил этот торг: ради каких-то шкур и на-турального мяса? Он и сам мог бы поохотиться в Пойме. И удовольствие получишь, и мясо...
- Я хотел бы попросить офицера проводить мой караван до красных скал.
- С какой это стати?
- Мои враги, господин... - Одноглазый снизил голос, хотя, кроме них, вокруг никого не было. - Они пообещали разобраться со мной, когда я буду возвращаться с торга. Я боюсь за себя и товар.
- Мне какое дело? - отвернулся Изагер.
- Разве вам не приказано охранять нас?
- Только на торге, - сухо сказал офицер.
- Нет, на торге и во всей пятикилометровой зоне, - ответил варвар. Изагер удивился: ди-карь проявлял поразительную осведомленность. Эту, казалось бы, незначительную подробность договора особо не скрывали, но и варвары никогда не просили провожать их. Видно, кто-то из офицеров проболтался.
- Я в долгу не останусь, господин, - одноглазый протянул ладонь. На ней лежала огромная жемчужина. Это был щедрый подарок. - Любая из женщин Дирна будет счастлива иметь ее.
Изагер хмыкнул. Женщины не являлись его слабостью. Любая женщина Дирна была доступна любому мужчине, исключением были лишь рожавшие наследников, да и тех уговорить нетрудно. Но такой подарок можно использовать и по-другому...
- Ну, так что, господин?
В общем, и трудов-то никаких. Поднять взвод, да прошагать пару километров до красных скал. Заодно и солдат погонять, а то разленились от безделья.
- Идем, - сказал Изагер.
Торговцев было шестеро. Одноглазый шел налегке, его помощники тащили на себе тюки с выменянным у гморов товаром: ножами из мягкого металла, кусками материи и коробками со все-возможными мелочами: ножницами, иголками, нитками, и прочим, прочим... Взвод воспринял приказ Изагера с усмешками. Солдаты зубоскалили: пусть конкуренты нападают, заодно в стрельбе потренируемся...
День клонился к вечеру. Тени людей удлинялись в сторону востока, пока не уткнулись в красные скалы. Дойдя до оговоренного места, торговцы остановились.
- Спасибо, дорогой, - сказал одноглазый Изагеру. - Дальше мы сами дойдем.
- Прощай, - скупо обронил офицер. Он повернулся к солдатам, но отдать команду не успел. Песок вокруг каравана взметнулся, словно множество песчаных гейзеров вдруг забили из-под земли, и Изагер увидел не менее двух десятков варваров, выскочивших, словно из ниоткуда, и мгновенно окруживших солдат. Засада! В воздухе замелькали мечи, кровь из разрубленных тел брызнула на песок. Кто-то из солдат успел выхватить энерганы и выстрелить, но варваров было слишком много. Они бежали и прыгали отовсюду, сбивали гморов с ног и добивали ножами. Одноглазый осклабился, в его руке появился кинжал. Изагер успел отшатнуться, руки одновременно выхватили энерган и меч. Выстрел - и одноглазый предатель падает на песок с дымящейся, прожженной насквозь грудью. Кто-то рванулся сбоку, Изагер увидел лишь вспышку блеснувшего на солнце меча и выстрелил. Так и не успев ударить, мертвый варвар рухнул у его ног. Изагер стрелял и стрелял, когда огромный пустынник набежал на него, занеся двуручный меч над головой. Он неуязвим! - в ужасе подумал Изагер, раз за разом нажимая на курок. Варвар не падал! Меч уже опускался, когда офицер понял: закончились заряды. Он успел подставить бесполезное оружие под удар, меч смял и вырвал его из рук. Враг еще раз замахнулся, и Изагер заученным движением проткнул его мечом.
Он слыл неплохим бойцом на мечах среди элиты Дирна, но одно дело драться в защитной амуниции специально затупленными мечами, другое - посреди пустыни, окруженным жаждущими твоей крови варварами...
Его изрубили бы на куски, но предводитель нападавших крикнул, прерывая схватку:
- Возьмите его живым!
Опутанный ловко накинутыми арканами, Изагер выронил меч и упал на песок. Главарь на-ступил ему на горло:
- Ты умрешь, гмор, но не сейчас. Я отведу тебя к нашему вождю, и ты расскажешь ему все, что знаешь. Пусть люди посмотрят на гмора, которого взял в плен я, Бурнак из Лога! А потом... - глядя на пленного, предводитель ухмыльнулся и лизнул окровавленный меч.
Нападавшие сдирали с солдат залитые кровью керамические панцири и одежду. За трофейные гморские мечи едва не разразилась драка. Энерганы забрал вожак. Своих убитых пустынники закопали, Изагер с мрачным удовольствием отметил, что за десяток убитых солдат варварам все же пришлось заплатить доброй дюжиной воинов. Обнаженные трупы гморов остались лежать на солнце, став пищей для червей-падальщиков.
Изагер, ни жив, ни мертв, сидел на песке. Еще никогда патрули Дирна не несли таких потерь. Засада, организованная варварами, была хитроумно придумана и мастерски исполнена. За какую-то минуту патруль из десятка солдат был вырезан, а командир попал в плен. Это был позор, но тогда Изагер меньше всего думал о позоре. Он думал о своей жизни. Если варвары не убили его сразу, есть шанс, что не убьют и потом. Какого рода сведения им нужны? Что они могут извлечь из подобной информации? Изагер не понимал. Зато было ясно: уцелей он в резне, вернувшись в Дирн, в лучшем случае станет посмешищем и объектом презрения. О карьере в армии придется забыть. Уничтожен целый патруль, и в руки пустынников попали десяток энерганов - это чрезвычайное происшествие, вина за которое лежит на нем, Изагере.
- Вставай, гморская падаль! - Изагера подняли и потащили за собой. После нападения пустынников осталось немного, семь человек. Все они были нагружены трофеями и шли медленно. Отряд шел через потрескавшиеся глинистые лощины, пыльные барханы обступали людей угрюмыми нахохлившимися толпами. Варвары шли в самое сердце Поймы. Через несколько дней прилив смоет следы, и там, где прошла схватка, заплещут безразличные мутные волны.
Ни еды, ни воды ему не давали, и на следующий день Изагер обессилел так, что несколько раз падал на песок. Варвары злобно смеялись и пинали пленника ногами, заставляя встать. Нести его никто не собирался, и будущий правитель Дирна понял, что его жизнь вряд ли стоит дороже захваченного в бою энергана. Из разговоров варваров Изагер понял: Бурнак из Лога захватил его, чтобы побахвалиться перед соплеменниками. Приказа взять гмора в плен не было. Отсюда получался вывод: его убьют, как только они прибудут в селение варваров, и смерть легкой не будет...
Изагер не считал себя трусом и не был им хотя бы потому, что свою карьеру решил начать с армии, и сам попросился в далеко не безопасный патруль. Близость смерти не сломила его, он не просил у варваров пощады, не умолял отпустить в обмен на выкуп. Ночью, когда пустынники спали, а дозорные не смотрели на пленника, он грыз веревки зубами и навсегда запомнил их горький, полный смертельной тоски, вкус.
