– Мы не можем вечно палить из плазмы! – с негодованием сказал Андрей.
– Он здесь! Я чувствую.
– Абсидеум?
– Да!
Глава Совета, который теперь находился лицом к лицу со своей группой, взглянул на Тобиаса. Пилот активировал встроенный в его линзы тепловизор и напряжённо кивнул.
– Вел, не останавливайся!
– Я знаю, что ты задумал!
– Тогда ты понимаешь, что у нас нет другого выхода?
Немец показал всем присутствующим, чтобы они отошли в стороны и контролировали проем через прицелы. Сам же, получив разрешение войти в зону аномалии, приблизился к входу и бросил украинцу свою субстанционную гранату, но замер на месте от растерянности: изображение ладони не появлялось.
– Ну что там?! Долго мне ещё палить по пустым мишеням?
– Проем никак не закрыть! А ты, значит, не справляешься, патриец? Много противника, да? Стреляй тупо в пустоту!
– Да стреляю я тупо в пустоту, хотя всегда считал, что это больше по твоей части!
Тобиас исправно пытался найти ключ к появлению изображения, но всё его попытки оставляли желать лучшего. Внезапно периодичность выстрелов Велфария заметно изменилась: один из промежутков показался Андрею более длинным по продолжительности.
– Что случилось? – он по-прежнему чувствовал спину своего напарника, что вселяло надежду.
– Быстрее! Дисплей на долю секунды исчез. Быстрей!
Одессит собрал три субстанционные гранаты и с сожалением глянул на немца. Тобиас поддерживающе ответил ему взглядом. Но как только Андрей поставил два пальца на первый из боеприпасов, чтобы активировать его, стена неожиданно для всех начала появляться заново! Тобиас с изумлённым лицом наблюдал, как его друзья постепенно исчезают из вида. Но он вовсе не понимал причины столь желанного изменения. И тогда ему в голову пришла совершенно безумная мысль… Он настороженно развернулся…
Лицо Айюми не выражало никаких чувств и эмоций. В его каменном выражении присутствовала безжалостность, но в то же время – оправданная обстоятельствами целесообразность; непоколебимость, но в то же время – уверенность в правильности своего выбора. Небольшие и красивые брови, ровный носик и женственный подбородок – всё в ней изменилось. Тобиас не понимал, что именно, но отчётливо различал в ней иную сущность… Он увидел, как японка быстро взаимодействует с непонятно откуда появившимся дисплеем с неизвестными символами, порой принимающими причудливые формы.
Тем временем проем полностью исчезл, и снова возникли изображения планеты и ладони, которая, как и прежде, моментально среагировала на присутствие человека своими фиолетовыми красками.
– Айюми! – вскрикнул он.
Все аномалии перед стеной пропали, и девочка всмотрелась ему в глаза.
– Да что же с тобой происходит, Айюми?!
Пилот Этона очутился в необъятном пустом и тёмном пространстве, наполненном какими-то тонкими линиями, то и дело периодически вспыхивающими. Они заменили видимую реальность и непрерывно тянулись без начала и конца. От точки, где только что произошла вспышка, начинали свой путь несколько десятков, а может и сотен новых линий. Их количество, а может быть, и сама обстановка, начинали приносить невыносимую боль… Он закрыл глаза, но ничего не изменилось! Вспышки и линии… Тобиас закричал.
– Сколько ему нужно, чтобы добраться до нас? – прокричал Андрей за появившейся стеной, которая отделила его и патрийца от остальных.
– Секунда!
Одессит вывел перед собой голограмму Помощника с секундомером наготове.
– Когда прокричу «четыре», бросай оружие и прикрой Изоляцию! Вел, у нас, как и у него, будет мгновение!
Первая секунда: украинцем активирована и освобождена граната номер один. Благодаря силе тяжести боеприпас оказался у них под ногами. Вторая секунда: активирована граната номер два, которая при приземлении отскочила от первой, но глава Совета успел прижать её ногой к полу. Патриец начал неприятно кричать от чрезмерной быстроты совершаемых им действий. Казалось, что уже нет такой точки пространства, где бы ни побывали его глаза и ни пронеслась смертоносная плазма…
Третья секунда: активирована последняя граната… Зрачки Андрея моментально уставились на секундомер.
– Четыре! – прокричал он и прикрыл ладонями Изоляцию у её основания, чтобы защитить хоть какую-то её часть и обеспечить поступление газов внутрь защитной оболочки.
Послышался стук плазменного шока о поверхность. Пятая секунда! Взрыв и нахлынувший фонтан Субстанции принесли с собой секундное болевое ощущение, которое впоследствии трансформировалось в угнетающую скованность. Словно всё тело поместили в твёрдый пластик без пустот, который идеально повторял малейшие формы.
Перед лицом Велфария застыли пальцы Пятнадцатого, который изо всех сил стремился дотянуться до патрийца! Когда одессит объявил о секунде, то, безусловно, все поняли детали своих дальнейших ролей. Пятнадцатый шёл ва-банк, безответственно рисковал, если у риска бывает ответственность… Его созданная Вселенная уже ждала гостей негостеприимного мира, чтобы в дальнейшем позаботиться об Айюми! «Главное – не отдай её землянам!» – крутилось у него в голове. Конечно, он увидел изменения. Может быть, они напугали Пятнадцатого, как и её отца. Вполне вероятно, что на их появление никто не рассчитывал… И в связи с этим его поступок приобретал самые отчаянные краски из возможных: даже если бы у него и получилось снова поместить девочку в свой виртуальный мир, то не факт, что обновлённую землянку выдержит мозг. Слишком сильной она выглядела. Не человек, не абсидеум, не патрийка… Её лицо и состояние скорее напоминали ту самую статую, через которую проложили свой путь гости безумной планеты клаудеумов.
Наконец земляне почувствовали свободу: возле них появились бойцы с Нейтрализаторами, которые подхватили Андрея и Велфария.
– Держитесь крепче, Андрей, – настоятельно проговорил мужчина средних лет с седыми волосами.
Выходя из помещения, патриец бросил взгляд в сторону Пятнадцатого, который так и стоял неподвижно, весь покрытый и заживо похороненный Субстанцией. Далеко за его спиной виднелась аномалия…
– Оказывается, невесомость свойственна не всякой аномалии, – пробурчал Андрей.
Взгляд Вела пересёкся с дочерью. В его глазах возникли неприятные ощущение: те самые, которые бывают перед тем, как заплакать. Он полностью почувствовал на себе силу утраты близкого человека. Да, он не строил иллюзий и полностью отдавал себе отчёт, что старой Айюми не существует. Той послушной и спокойной, но способной на резкие перепады настроения, немного рассеянной и задумчивой, невероятно мужественной, но знающей слабости ранимого женского характера, доброй и умеющей прощать всё на свете девочки уже не было.
