Но мысль о дверях не оставляла меня. Я продолжала держать створки, пока Алекс не вышел из здания. После этого мы вдвоем побежали по траве. Добежав до челнока первой, я забрала у Алекса искина и села в пилотское кресло. Алекс стал забираться в челнок следом за мной.
Ракету уже было видно невооруженным глазом.
– Гейб, уходим отсюда, – велела я.
Схватив Алекса, я втащила его на борт. Мы оторвались от земли. Алекс упал в кресло, схватив ящичек, и не выпускал его, пока не застегнулись ремни. Закрылся внешний люк.
Взяв управление на себя, я дала полный ход. Ракета приближалась к нам сзади и была уже на таком расстоянии, что я могла сосчитать заклепки. Я резко свернула влево. Ракета последовала за нами.
Ракета была большой и неуклюжей, с замедленной реакцией. Я подозревала, что искины спроектировали и соорудили ее сами – ни о каких вооруженных столкновениях на Вильянуэве и даже о военной напряженности нигде и никогда не упоминалось. Поэтому, возможно, нам повезло.
Я снова повернула, на этот раз направив челнок к группе очень высоких деревьев. Алекс судорожно вздохнул, но промолчал. Ракета продолжала нас преследовать. В последний момент, когда даже Гейб начал судорожно вздыхать, я резко ушла вверх. Ракета врезалась в деревья и взорвалась. Нас тряхнуло от взрыва, корпус посекло осколками, но я сумела выровнять челнок. Мы не теряли высоты и не разваливались на части. Гейб начал перечислять повреждения: задета хвостовая часть, в грузовом отсеке дыра, в главной кабине – утечка воздуха, связь не работает, датчики отказали, одно колесо вышло из строя.
– У нас будут проблемы с поиском «Белль-Мари», – сказал Гейб. – Мы не взяли с собой запасных датчиков.
– Антигравы? – спросила я.
– Похоже, в порядке.
– Что ж, – сказал Алекс, – рад, что ничего серьезного не случилось.
– Все будет хорошо, – успокоила его я, не раз попадавшая в аварии.
Алекс положил руку мне на плечо.
– Пора принять кое-какие меры безопасности.
Он начал открывать оба люка шлюза – внутренний и внешний. Я уже хотела спросить, что он делает, но потом поняла: если появится хоть малейший признак того, что Чарли не тот, за кого себя выдает, если он скажет что-то не то или начнет представлять угрозу, его немедленно вышвырнут за борт. Собственно, именно потому Алекс и настоял на использовании скафандров.
Я надеялась, что внутри Чарли нет бомбы.
– Ракета попала в школу? – спросил Чарли.
– Нет, – ответил Алекс. – Упала вдалеке.
– Хорошо. Я рад.
– Все уже закончилось.
– Не совсем. Там, на планете, есть и другие, без надежды на спасение.
Алекс глубоко вздохнул.
– Извини.
– На какой мы высоте? – спросил Чарли.
– Примерно тысяча двести метров.
– Ваши системы, видимо, несовместимы с моими? – продолжал он. – Мне очень хотелось бы увидеть небо и землю, по-настоящему ощутить, что происходит.
– Ты не можешь видеть, Чарли? – спросила я.
– Нет. Могу улавливать звуки, но не более того.
Возможно, удалось бы подключить его к нашей системе, но мне это казалось слишком опасным – по крайней мере, надо было узнать о нем побольше. А может, даже и тогда…
– Извини, – сказала я. – Не получится. Попробуем позже.
В моем шлеме вспыхнула синяя лампочка – Гейб вызывал меня на приватный разговор. Я переключилась на его канал.
– Слушаю, Гейб.
– Приближается еще одна ракета, Чейз. Но она, скорее всего, не представляет угрозы ни для вас, ни для челнока. Мы слишком далеко от нее и движемся слишком быстро.
– Ясно. Тогда почему…
– Она летит к школе. Я подумал, что, возможно, стоит сообщить об этом Чарли.
– Спасибо, Гейб.
Но я ничего не стала говорить. Гейб продолжал держать меня в курсе происходящего. Через две с половиной минуты ракета взорвалась.
Алекс посмотрел на меня: «скажи ему».
И я сказала.
– Я вам завидую, – сказал Чарли, когда мы начали подниматься к орбите. – Вы путешествуете в космосе, летаете от планеты к планете. Вы ведь в самом деле с другой планеты?
– Да, – ответила я.
– Вы даже не знаете, как вам повезло. За семь тысяч лет я не видел ничего, кроме внутренностей школы. Даже когда по коридорам бегали дети и ходили учителя, за ее пределами мне было доступно лишь то, что можно увидеть через три окна. Я никогда не видел ни океана, ни гор. Я знаю, как выглядит лунный свет, но не видел саму луну.
– Мы покажем тебе все это, как только вернемся домой, – пообещал Алекс.
– Прошу прощения за вопрос: как долго вы намерены тут оставаться?
– Недолго, – ответил Алекс. – Пару дней. Надеюсь, не больше.
– Странно, – сказал Чарли. – Я так долго терпел, но вдруг оказалось, что я не могу дождаться отлета с планеты.
– Вполне могу понять тебя.
– Ты Чейз?
– Да.
– Рад познакомиться, Чейз. Спасибо за все, что вы для меня сделали. Ты и Алекс.
– Всегда пожалуйста, Чарли. Скажи, как ты получил свое имя?
– Чарли?
– Да.
– Меня назвали в честь местного политика, Чарльза Аккермана. Но дети почти сразу стали звать меня Чарли.
– Понятно.
– Будь моя воля, я предпочел бы имя Спайк.
– Спайк? Почему?
– Так звали человека, который возглавлял одну местную музыкальную группу. Я научился хорошо подражать им, в том числе вокалистам.
– У Гейба тоже неплохо выходит, – улыбнулся Алекс. – Возможно, вы вдвоем образовали бы неплохую группу.
Я маневрировала челноком осторожнее, чем обычно: мне вовсе не хотелось угодить в зону турбулентности с неплотно закрывающимся люком, неработающими датчиками и прочими проблемами. Наконец атмосфера осталась позади, и мы вышли на орбиту. Я достигла высоты, на которой находилась «Белль-Мари», и начала искать знакомые ориентиры – хоть что-нибудь, виденное нами сверху. В конце концов я нашла озеро в виде конской головы.
Вернувшись на исходный курс, я снизила скорость, сделав ее ниже орбитальной. Расход топлива повышался, но так проще было найти «Белль-Мари» – или, вернее, дать ей возможность найти нас, поскольку корабль нагонял наш челнок.
– Мы на орбите? – спросил Чарли.
– Не совсем, – ответила я. – Но почти.
– Я часто запускал программы для детей, – возбужденно проговорил он. – У нас имелась специальная комната: там можно было испытать те же ощущения, что и при выходе на орбиту или полете на другую планету. Больше всего мне нравилось путешествие на Корпораллу.
– Что это?
– Прошу прощения. Это шестая планета в системе. Она примерно вдвое массивнее Вильянуэвы и полностью покрыта замерзшим метаном. Там есть огромные горы. Невероятно красиво. Ученики обожали проноситься над ее поверхностью.
– Удивительно, что ты помнишь об этом столько лет спустя, – заметил Алекс.
– Моя память не угасает, в отличие от вашей, биологической. Считайте это благословением. Я помню каждого ребенка: как его звали, как он выглядел, где сидел.
Я переключилась на канал Алекса, чтобы Чарли не мог меня слышать.
– Думаю, беспокоиться не о чем, – сказала я.
– Мне тоже так кажется. Но все же давай придерживаться плана.
«Белль-Мари» нашла нас примерно через час.
– Невероятно, – сказал Чарли. – Не могу поверить, что это происходит на самом деле.
Мы скользнули в отсек, и я посадила челнок. Пока Алекс открывал люк, я отключила Гейба.
– Ты ощущаешь силу тяжести, Чарли? – спросил Алекс.
– Нет. Для этого нужен соответствующий детектор. Но у меня даже нет слов для выражения радости оттого, что я здесь. – Он немного помолчал. – Тут есть доступ к музыке?
– Да, Чарли, – ответила я. – Что ты хотел бы послушать?
– Что-нибудь успокаивающее.
– Как я понимаю, ты очень давно не слышал никакой музыки?
– Лишь фрагменты из учебных презентаций. Но мне они совсем уже неинтересны.
– Догадываюсь. Значит, что-нибудь тихое…
– Тихое, громкое – не важно. Главное, чтобы это была музыка.
Как и планировалось, мы оставили Чарли на заднем сиденье, ничего ему не сказав. Сам челнок превратился в развалину: он весь обгорел, а пробоин оказалось больше, чем я думала. Когда мы вышли, Белль взяла на себя управление, снова вывела его наружу и закрыла отсек.
– Как далеко его отвести? – спросила она.
– На тридцать километров, – ответила я. – Вполне безопасное расстояние.
– Слушаюсь, – сказала Белль.
– Белль, начинай герметизацию.
В отсек начал с шипением поступать воздух.
– С радостью выберусь из скафандра, – заметил Алекс.
Мне было неуютно при мысли о том, что мы оставили Чарли снаружи.
– Знаешь, – сказала я, – если бы ему хотелось нас взорвать, думаю, он давно бы уже попытался.
– Возможно, – кивнул Алекс.
Мы стояли, глядя друг на друга, когда в наших коммуникаторах послышался голос Чарли:
– Все в порядке. Я понимаю, почему вы меня там оставили.
– Как ты догадался? – прищурился Алекс.
