открыл. Что-то вроде походной аптечки, вполне профессиональный набор.
– Рад, что вы пришли, – сказал он. – Я не спал уже несколько суток… даже, наверно, недель… точно не помню. Боялся, что придется убить ее, но не был уверен, что смогу. Поэтому не даю ей проснуться.
Он сунул ящичек Фергюсону, и тот машинально взял.
– Убить ее?! – в один голос воскликнули Фергюсон и Парри.
– Покажу вам, как делать подкожные инъекции… Я использую апоморфин, большую дозу.
– Я умею, – сказал Фергюсон.
– Хорошо, – не выказав ни малейшего удивления, пробормотал Кейнс. – Наберите вот столько… колите при первых признаках пробуждения… не позволяйте ей прийти в себя. Я должен немного поспать.
Внезапно стало ясно, до какой степени измотан Кейнс. Он обмяк прямо в кресле, как будто до сих пор держался исключительно на силе воли.
– Доктор? – окликнул Гроот.
– Потом, – прошептал Кейнс. – Все расскажу… потом. Только, Ян… не рискуйте. Держите ее на уколах. В последний раз… ошибка… нельзя…
Голос затих, врач уснул.
– Чистое безумие, – заявил Сэмпсон.
Фергюсон осмотрел флакон.
– Док израсходовал большую часть своего бензедрина. Интересно, сколько времени он не спал?
– Какая разница? – сказал Парри. – Лично меня интересует, нашел ли он еще радий. Вот что нам нужно!
Он шагнул к спящему доктору и начал обыскивать его.
– Он не стал бы хранить радий в карманах, – проворчал Фергюсон.
– Нет, но он может держать там ключ.
– Ключ в замке, – сказал Гроот.
Он уже стоял у двери, глядя на прочную деревянную панель так, словно надеялся просверлить ее взглядом. Когда Парри взялся за ключ, Фергюсон ожидал, что голландец будет возражать, однако тот не произнес ни слова, хотя дрожь сотрясла его крупное тело.
Парри открыл дверь, перешагнул порог… и замер.
– Какого черта! – послышался его голос. – Сэмпсон! Фергюсон! Идите сюда!
Войдя, они оказались в тесной полутемной комнатушке с голыми стенами, где не было ничего, кроме кровати. Свет скупо проникал через грязное окно. На армейской койке лежала девушка, укутанная в старый фланелевый купальный халат. Тонкие запястья и лодыжки были связаны прочными веревками.
Она спала. Крошечные точки на голом предплечье указывали места, куда врач колол снотворное.
Это была не индианка. Ее волосы казались чистым серебром, но они были не седые, а шелковистые, гладкие, с блеском полированного металла. Даже связанная, она лежала в спокойной и естественной позе. У девушки была белая светящаяся кожа, под которой проступал более темный тон – как на тонкой слоновой кости, если держать ее против света.
– Чувствуете? – прошептал Гроот.
– Что? – резко спросил Парри.
– Ну… что-то особенное. Не знаю! Только это неправильно. Она не должна быть здесь. Это грех – забрать ее из леса. – Гроот тяжело шагнул вперед и замер, склонившись над девушкой. – Грех… Земля – ее мать… а мы отняли ее у земли. Проснись! – внезапно закричал он, обхватив большими руками плечи девушки. – Проснись! Ты лежишь здесь, как мертвая… Я не могу смотреть на это!
Ресницы девушки задрожали. Внезапно все стоявшие инстинктивно отпрянули – неподалеку раздался громкий крик. Он очень напоминал человеческий, но Фергюсону уже доводилось его слышать, и он знал, что это крик ягуара.
Снаружи на дверь обрушился сильный удар. За этим последовали скребущие, царапающие звуки и снова яростный вопль. С поразительной быстротой Сэмпсон метнулся в соседнюю комнату; сейчас он не казался неуклюжим коротышкой. Схватив ружье Кейнса, он исчез из поля зрения Фергюсона.
Девушка открыла глаза, очень-очень черные – зрачок сливался с темной радужной оболочкой.
Дверь снова содрогнулась, и раздался вой.
– Парри! – закричал Сэмпсон. – Тут еще две кошки на подходе!
Раздался выстрел. Предсмертный крик ягуара заглушили новые тяжелые удары в дверь.
– Они никогда так себя не ведут… если их не подстрекают. – Парри посмотрел на девушку, выругался и бросился к входной двери.
Девушка лежала и ждала – прекрасная, погруженная в себя. Ее лицо ничего не выражало. Гроот в отчаянии заламывал руки. Фергюсон посмотрел на него:
– Ян, перестаньте! Нужно прогнать кошек.
Гроот схватил Фергюсона за руку:
– Бесполезно. Она призовет новых.
– Вы с ума сошли!
– Не знаю, что делать, – трясясь, продолжал голландец. – Она… она убьет нас всех… Это она приманила сюда ягуаров.
– Как такое возможно?
– Спросите у него. – Гроот кивнул на дверной проем. – Спросите у него. Он знает!
Там стоял доктор Кейнс с мутными глазами, с полным шприцем в руке, обнажив зубы в безрадостном оскале.
– Не вовремя я уснул, – сказал он.
Ружье рявкнуло, ему вторил вой ягуара.
Кейнс торопливо подошел к койке, взял девушку за руку, сделал складку на бледной коже и вогнал туда иглу; девушка не смотрела на него.
– Вы убьете ее! – воскликнул Фергюсон.
– Нет, – ответил Кейнс. – Этим не убьешь. Просто поспит еще. Пока она бодрствует, нам угрожает опасность. Смотрите и слушайте.
Ружье бухнуло снова, затем последовал более резкий звук пистолетного выстрела. Вопли ягуаров зазвучали еще яростнее. Мощное тело врезалось в дверь, раскалывая дерево.
И вдруг вопли смолкли.
Фергюсон посмотрел на девушку. Ее глаза закрылись.
– Мы напугали этих тварей! – закричал Парри. – Они удирают!
– Она спит, – хрипло сказал Гроот.
– Это уже третий случай, – заметил Кейнс.
Фергюсон непонимающе посмотрел на него:
– Но кто она? Что она такое?
– Зовите ее Цирцеей [3], – ответил Кейнс.
Пошатываясь, он вернулся в соседнюю комнату, рухнул на койку и уснул снова.
Так, не шевелясь, он проспал шесть часов. Фергюсон ждал с аптечкой наготове, но все было спокойно. В какой-то момент ему послышались звуки из-за двери, и он пошел взглянуть, но девушка не шевелилась. Парри и Сэмпсон спали, а Гроот никак не мог заснуть и все время невнятно бормотал.
Перед восходом солнца, в сероватом прохладном сумраке Кейнс и Фергюсон пили крепкий черный кофе и вели беседу. Парри и Сэмпсон лежали на койках, однако Фергюсон сомневался, что они спят.
– Я рад, что вы пришли, – говорил Кейнс. – Один я наверняка сошел бы с ума. Я имею в виду, наедине с ней. Что касается психической травмы, о которой вы упоминали… – (Фергюсон поделился с доктором своими соображениями по поводу возникшего у Гроота психического блока.) – Да, такое вполне возможно. В лесу происходили странные вещи, и я тоже помню далеко не все.
– Гроот говорил о цветах… и камнях.
– Да. Моя гипотеза такова… – Кейнс заколебался. – Это трудно объяснить. Больше двадцати лет назад сюда пришла группа ученых. Они пришли построили эту станцию… хотели проводить эксперименты с атомной энергией. Но ничего не вышло, и они вернулись. Только один остался, физик по имени Брюс Джеклин. К нему приехала жена. Спустя какое-то время они с несколькими
