…Через некоторое время Бриан немного приостановил бешеный бег цефала. Оглянувшись, он уже едва смог различить далекий отсвет костра, что горел у подножия одинокой скалы. Погони не ощущалось, но он не успокоился, пытливо вглядываясь во мрак.
Что он надеялся разглядеть там? Неужели искал в стылом воздухе серую тень?
Ничего не разглядев, Бриан мотнул головой в непонятном жесте и молча тронул цефала с места. Спасенный пленник лежал поперек крупа Гранда, и его руки безвольно болтались из стороны в сторону, в такт огромным шагам нелетающей птицы.
О чем думал в этот момент воин? О превратностях судьбы, сделавшей злого подземного духа его нежданным союзником? Или о странной привязанности, что продемонстрировал мышь-вампир к человеку? Кто он, этот юноша, что так безропотно сносил свою долю, оставаясь безучастным к окружающему его Миру? Уж не из мрачных ли подземелий выволокли его дроны? В таком случае он храбрец, каких еще не приходилось встречать Бриану: путь в подземелья лежал через непроходимые, скованные снегом и льдом перевалы, запутанные лабиринты населенных нечистью пещер, а сами подземелья, если верить слухам о них, были полны ужаса куда большего, чем все дроны и зеленые, вместе взятые…
Обуреваемый такими мыслями, Бриан ехал все дальше и дальше, стремясь оставить как можно большее расстояние между собой и растревоженным лагерем зверозубых.
Ему следовало найти такое место, где можно укрыться, развести костер и обогреть несчастного пленника, который безвольной куклой висел поперек седла и, похоже, был без сознания.
* * *
Ручей тихо звенел, нашептывая что-то на своем языке.
От его голоса клонило в сон.
Бриан сидел, клюя носом. Секира лежала на коленях, правая рука с промасленной тряпочкой, зажатой в мозолистых пальцах, лениво ползала по глянцевому металлу лезвия. Туда-сюда, туда-сюда…
Осоловевший взгляд Бриана упал на спасенного. Ночью тот кричал. Слова незнакомого языка выходили из его груди с сиплыми, надорванными вздохами. Парень, по всему видно, был болен не только душой, но и телом.
«Кто же он?» – мучительно гадал Бриан. Воин находился в явном замешательстве: спасти он его спас, а вот что делать дальше? Тот ни ест, ни пьет, хотя губы вон все потрескались от жара. Смотрит, но не видит. Взгляд незнакомца, казалось, направлен внутрь, может, на ту лихоманку, что заставляет его вдруг валиться на теплую землю и биться в страшных судорогах с пеной у рта.
Бриан действительно не знал, что ему делать. Известную болезнь, рану, ожог, перелом – все можно вылечить, но парня одолевала неведомая ему пакость, в этих землях толком и не знаешь, чего ждать от самой простой болезни. Главное в чужой зоне – это не навредить. Вон вода в ручье – бежит себе, журчит, разбиваясь о камушки, такая прозрачная, обыкновенная на вид и вкус, а пойди попей – скрутит через пару суток так, что и не встанешь больше…
Поэтому Бриан терпеливо ждал.
Если организм человека способен побороть свалившийся на него недуг, он его поборет. А если нет… Тогда Бриан тоже не мог помочь: нет тут ни целебных трав, ни нормальной воды – все для человека медленный, разрушительный яд.
Единственное, что он смог сделать для спасенного, – это обмыть его страшно исхудалое тело в ручье да влить в рот несколько капель целебного настоя, заботливо прихваченного с собой из родных земель. Запаса воды в бурдюке, притороченном к седлу цефала, хватит еще на неделю, не меньше, а вот с едой дело обстояло много хуже – промышлять тут пока было нечем, звери и птицы из родных земель (те, которые пообвыклись к местной воде и пище) годились, конечно, для охоты на них, но в эту пору они еще не вернулись со своих южных зимовий. Даже вороны, и те еще не прилетели, слишком рано. Уезжая, Бриан рассчитывал запас на себя да на цефала, кто же мог знать, что ему предстоит встретить тут человека?!
«А человек ли он?» – Мысли Бриана плавно перескочили с одной проблемы на другую. Вон лежит, не шелохнется, усохший как мумия, глаза устремлены в небо: не моргнет, не поведет зрачками, все смотрит и смотрит в одну точку… А потом вдруг как застонет, заскрипит зубами, замечется в горячечном бреду – только держи… Бриан вспомнил, как тот недавно катался по земле, загребая камни и хрипло выкрикивая странные слова на незнакомом лающем языке. Страшно подумать, вроде человек, а речь чужая. Не просто чужая, а вовсе неслыханная. И заступник у него тоже неслыханный… Надо же, мыша-кровопийцу приручить, злого духа подземелий! Разве под силу такое человеку?!
Неизвестно, куда бы завели Бриана его путанные от усталости и недосыпа мысли, если бы от необдуманных поступков его не удерживало одно-единственное слово, вернее имя, произнесенное в горячке этим странным юношей.
Среди бредовых выкриков, что рвались с обветренных губ незнакомца, странник несколько раз услышал имя светлой богини Кимпс – хранительницы человеческого разума. Тот, кто вслух произносит ее имя, не может быть врагом – закон такой же древний и верный, как сама жизнь. Кимпс покровительствовала только людям. Мало кто видел светлое божество, но находились и такие, кому посчастливилось зреть ее облик. Говорят, она прекрасна настолько, что мужчины теряют разум. Бриан не верил, что способен потерять разум из-за женщины, но сам он Кимпс не встречал. Однако верил в нее крепко, как и любой человек.
При других обстоятельствах на вражьей земле он бы недолго колебался, как поступить с тем, кто говорит на неслыханном наречии и дружит с исчадиями подземного Мира. Это тоже истина известная – иногда зло принимает самые причудливые формы: вроде бы перед тобой человек и лицом, и телом, а внутри подменыш, тварь… Но имя богини Кимпс, произнесенное вслух, остановило бы любую, самую осторожную и безжалостную руку.
«Кто же ты?» – с раздражением думал Бриан, чувствуя, что в своих мыслях зашел в тупик…
Его рука, что полировала лезвие секиры, двигалась все медленнее. Человеку иногда нужно спать, вечно бодрствовать он не может, а Бриан сражался и бегал вот уже вторые сутки. Ничего удивительного, что его голова, отягченная разными думами, клонилась все ниже и ниже…
Странник не видел, как за его спиной тихо раздались в стороны нижние ветви раскидистого куста, который прикрывал собой вход на скальную площадку. Оттуда показалась острая мордочка нетопыря, того самого, что нападал на лагерь зверозубых и, по мнению Бриана, все же был мороком… Поглядев по сторонам, мышь-вампир выбрался из куста. Цефал, привязанный поодаль к стволу кривого, уцепившегося корнями за выветренный уступ дерева, подумал было поднять тревогу, но мышь так глянул на него своими большими, таинственно блестящими глазами, что тот осекся, подавившись рождающимся в горле звуком.
