— Вы видели это, когда были вместе? — поинтересовалась Стефания.
— Нет, — ответила Жанетта.
— Спросите у них, наконец, что же они видели, — не выдержав, взмолилась Роза.
Мартин указал на Нэнси:
— Ты первая рассказывай.
— Это был мужчина. Но не кто-то из нас. Я имею в виду, не кто-то из детей. Он был тёмный… то есть, одет в чёрные одежды.
— Где ты видела его? — спросил Мартин.
— Во втором доме-шаре. В холле, рядом с моим отсеком.
— А ты? — обратился Мартин к Жанетте.
Жанетта Нападающий Дракон покачала головой:
— Я лучше не буду ничего рассказывать.
— Но это очень важно для всех нас, — мягко произнёс Мартин.
— Мне трудно выразить это словами, — лицо Жанетта мучительно поморщилась. — Ну, пожалуйста, Мартин, оставь меня в покое. Ведь не я начала все это, а Роза… К тому же, я видела совсем не то, что видела Роза.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что Роза начала это? — резко спросил Ганс.
— Не давите на меня! — закричала Жанетта. — Я вовсе не хотела видеть это. Я даже не уверена, на яву ли это всё было.
— Я ничего не начинала, сестра, — Роза произнесла эти слова свистящим шёпотом и покачала головой, — Не упрекай меня.
— Я видела свою мать, — опустив глаза, неожиданно для всех сказала Жанетта. — Но её уже давно нет в живых, Мартин. Она умерла, когда мне было всего пять лет. Я увидела её, одетой в чёрное, несущей чемодан или что-то, похожее на чемодан.
— Вот дерьмо, — вырвалось у Розы.
— Роза, успокойся, пожалуйста, — сказала Ариэль.
— Да что за чушь она несёт! Она не могла увидеть такое, — возмутилась Роза.
— Почему, чёрт побери, не могла? — Ариэль покраснела. — Каждый видит то, что он видит.
— Они просто хотят это увидеть, и сами все придумывают. Вот мы с Алексис действительно видели…
— Всё, хватит, — Мартин поднял руку.
— Мы видели это, — теперь уже закричала Алексис. — Вы, наверное, думаете, что мы сумасшедшие…
— Это точно, — пробормотал Ганс.
Мартин поднял руку ещё выше и сжал губы.
— Успокойтесь все, — сказал он, — Роза, никто никого ни в чём не обвиняет. Здесь не соревнование на наиболее таинственный рассказ. Это понятно?
— Не учи меня жить, — прошипела Роза, — Ты…
— Заткнись, — резко приказала ей Ариэль, затем она в упор посмотрела на Мартина. Не считай наше сотрудничество само собой разумеющимся.
— Но почему все давят на меня?! — слезы ручьём текли из глаз Розы. — Вы ведь все равно сейчас все уйдёте… И оставите нас с Алексис в одиночестве.
— Я не знаю, что я видела или что это означает, — сказала Алексис. — Я просто сообщила о случившемся.
Вдыхая аромат цветов из Розиного сада, Мартин обдумывал, как бы поделикатнее завершить эту встречу.
— Итак, сделаем вывод: никто толком не знает, что он видел; но никто никого и не обвиняет. Роза, ты правильно сделала, что все рассказала. Так диктуют правила, понимаешь? Не смущайся, не прячься и не стыдись. Я хочу знать все обо всём.
Стефания одобрительно кивнула. А вот Ганса, слова Мартина, казалось, совсем не убедили.
— Ну будут ещё вопросы? Кого что ещё волнует? — вопрошал Мартин.
Никто не ответил.
— В течение следующего часа я собираюсь с каждым из вас поговорить индивидуально. Так что — по одному приходите в мою каюту. Но нам нельзя терять времени. Мы должны быть дисциплинированными и думать только о Работе. Согласны?
Все вокруг кивнули — все, кроме Ариэли и Розы.
— Нам предстоит принять серьёзное решение — завтра утром, перед разделением. Это все очень серьёзно. Не тревожьтесь о своём самолюбии и своём здравомыслии. Думайте о Земле.
Один за другим они приходили в его апартаменты. Мартин записывал их слова на жезл. Первой пришла Алексис Байкал — полная сомнений, плачущая и извиняющаяся. Мартин вновь попытался доказать ей, что в том, что с ней произошло, нет состава преступления. Но его усилия были бесплодны.
Ариэль была холодна, будто бы сожалея о своей безмолвной поддержке в каюте Розы.
— Мне кажется, это дело рук момов. Они экспериментируют с нами, как было и в случае первой тренировки в открытом космосе.
— Ты никогда не доверяла им, не так ли? — поинтересовался Мартин.
Ариэль покачала головой:
— Мы в ловушке. Так же думает и Роза, просто она не говорит столь прямо. Она в отчаянии.
— Ты думаешь она видела нечто, созданное момами?
Ариэль неохотно кивнула.
— Но зачем им это? — воскликнул Мартин. — Это бессмысленно. Зачем им дурачить нас? Скажи, зачем?
— Я думаю, что они хотят избавиться от слабых, — сказала Ариэль. — Или подвергают нас риску не выполнить Работу. Я не говорю, что мне абсолютно ясно, что случилось. Это просто мои домыслы.
— Это Роза-то слабая?
— О, послушай, я не хочу служить источником её неприятностей. Давай не будем говорить о Розе.
— Но у неё уже проблемы, Ариэль.
— Я знаю.
— Способна ли она выполнить свою работу?
— Она справляется со своими обязанностями достаточно хорошо, разве нет?
— Но сможет ли она продолжать?
— Думаю, да. Но детям нужно cмириться с ней.
— У меня создалось такое впечатление, что это ей нужно смириться с детьми.
— Возможно, ты и прав.
— Ты её подруга, Ариэль. Можешь ты привести её сюда?
— Попробую. Но она не рассказывает всего и мне. Ну хорошо, я поговорю с ней… Но, мне кажется будет лучше, если с ней поговорит кто-нибудь другой, а не ты.
Но Мартин не согласился:
— Я собирался поговорить с ней сразу же вслед за тобой.
Собравшаяся уже было уходить Ариэль, резко обернулась:
— Ты хочешь стать её другом?
Ах ты, мерзкая всепонимающая самка, — подумал Мартин, а вслух сказал, — Постараюсь.
Ариэль вышла. Роза Секвойа вошла в его каюту несколькими минутами позже — с каменным лицом, широко распахнутыми глазами и все тем же вызывающим видом, из-за которого Мартину хотелось хорошенько её стукнуть.
— Скажи, как ты думаешь, что ты видела? Скажи только мне и никому больше.
Она покачала головой:
— Я никому не верю.
— И всё же, я слушаю тебя.
— Те другие… они видели что-то иное. Признайся, ты ведь никому из нас не веришь?
Мартин ободряюще улыбнулся. Продолжай, продолжай…
— Ты думаешь, что все это начала я, — сказала Роза.
— Совсем я не думаю так. А как ты сама считаешь?
— Я первая увидела это, — затаив дыхание, прошептала Роза, — Это моё.
— Скажи, если это выше твоего понимания, разве ты можешь что-то контролировать? — разговор принимал опасный оборот. Роза была слишком глубоко введена в заблуждение, — Ты чересчур взволнована.
— У меня хотят отнять даже это. Ведь я и так ничего не имею, — она склонила голову, — Я не знаю, что мне делать.
