– Пусть постелет вам Дзу легкую тропу, – слова эти Отшельник произнес с грустью.
– Спасибо.
– И уничтожьте «Сокровище Дзу». Никто не должен владеть им! Только смиривший гордыню способен отказаться от него. А это нелегко. Вы не представляете, как нелегко.
Старик обернулся и сделал шаг за поворот. Лаврушин, осененный неожиданной мыслью, кинулся за ним:
– Подождите!
Коридор был пуст. Отшельник как сквозь землю провалился.
Лаврушин прислонился к стене и перевел дух. Ну конечно!
Инспектор же говорил – на Химендзе должны оставаться прямые потомки грандаггоров, которые обладают биокодом, открывающим ворота в «Сокровищницу Дзу». И этим человеком был Типинус. А заодно и вся плеяда Хранителей. Они были своими в Лабиринте. Они знали все, в том числе и где взять «ключ» к хранилищу, а значит и к неограниченной власти над планетой. И ни один из них не пошел на это. А Типинус вообще отдал сокровище пришельцу.
Лаврушин вернулся к спутникам.
– Мы с Берлом можем пройти по этой ниточке, – сказал Строн.
– А мы должны пройти, – сказал Лаврушин.
– Я, собственно, могу и здесь подождать, – Степан ощупывал узенький карниз с несчастным видом.
– Обратно мы пойдем другим путем, – сказал Лаврушин.
– Дела-а, – вздохнул горестно Степан. – Что поделаешь. Вступаю в ваш клуб самоубийц.
Первым легко преодолел препятствие Строн. Им можно было залюбоваться – он передвигался свободно, играче, движения были четкие, ни одного лишнего вздоха. Берл рен Карт тоже прошел без труда. Эти двое будто всю жизнь разгуливали по карнизам.
Лаврушин до последнего момента не верил, что заставит себя встать на эту «линейку» и двинуться вперед. Но вот он уже делает первый шаг.
Он распластался по стене так, будто хотел сделать в ней вмятину по форме своего тела. Главное не думать, как легко сделать неверный шаг. И еще не надо считать, сколько лететь вниз – в ту мерзко клокочущую бездну. Теперь в ее клокотании были плотоядная жадность и ожидание.
Шаг. Еще шаг. Главное равновесие. И нечего так давить на стену, она все равно не прогнется… Судорожный вздох – воздуха стало не хватать, потому что дышать он боялся.
Еще раз вздохнул, сделал неловкое движение. Едва не ухнул в пропасть. Удержался. Шаг. Еще шаг. Ну, не так далеко. Еще парочка метров… Метр.
Нога соскользнула. Ненавистная сила тяжести впилась в землянина и повлекла вниз.
– Уф, – выдохнул он, когда сумел, присев, восстановить равновесие.
Когда Лаврушин оказался на площадке, то понял, что совершенно опустошен. Ни одной молекулы внутри. Стерильная чистота. Только в голове присутствует осознание – препятствие преодолено.
– Ну, я пошел, – как-то виновато, будто прощаясь навсегда и заранее извиняясь, если чего было не так, произнес Степан и ступил на карниз.
Ему было еще тоскливее. Его фигура была куда объемнее, и держаться на узком карнизе ему было ох как тяжело. Пустота внутри Лаврушина куда-то делась. Теперь им овладело одно желание – помочь другу. Но это было невозможно. Степан должен был сам пройти свой путь, преодолеть свои бесконечные метры, сам победить влекущую вниз страшную бездну. Шаг. Еще один…
«Все», – с облегчением подумал Лаврушин, когда другу остался один метр.
Сглазил, будь оно неладно!
Степан на последнем шаге, вскрикнув, рухнул вниз. Лаврушин открыл рот, не веря своим глазам. То, что сейчас произошло – этого просто не должно было случиться. На его глазах погибал лучший друг.
Строн бросился вперед. Он среагировал мгновенно и успел схватить летящего вниз Степана за руку. На секунду их связка зависла над бездной. Строн сделал нечеловеческой силы рывок. И вместе со Степаном распластался на полу.
Лаврушин прислонился к стене спиной. И захихикал – нервно так, гнусненько. Он хихикал, не в силах остановиться. Таниане могли много, но не были колдунами. Психологическая устойчивость, которой они наделили землян, подходила к концу.
Степан, не в силах встать, тоже нервно хрюкнул, воскликнул:
– Цирк, елки-палки! Акробатика!
Переведя дыхание, он протянул:
– Да, дела-а…
Лаврушин прикусил губу. Ударил ладонью по стене, выпрямился. Прочь истерику. Главное – они у цели.
– Ну, Лаврушин, где твой «ключ», Змей его возьми? – воскликнул Степан.
– Мы пришли. Он в тайнике.
– Где этот тайник?
– Здесь, – Лаврушин шагнул к стене и уставился в нее. Где-то мелькнула мысль, что он похож на сумасшедшего, пялящегося перед комиссией психиатров на железную болванку, которую собирается переместить усилием мысли. Но он не был сумасшедшим. Он знал – надо собрать волю в кулак, и гладкая, без малейшей щели, стенка, расступится…
Ничего не получилось! Лаврушин вытер со лба пот и перевел дыхание.
– Ну, сим-сим открывайся, – он ударил кулаком по стене.
– Работай-работай, – понукал Степан.
– Работают лошади, – резонно заметил Лаврушин. И опять с видом провинциального артиста-гипнотизера тупо уперся глазами в стену.
– Добрый день, друзья, – послышался сзади хорошо знакомый голос.
Лаврушин обернулся. Из прохода появился офицер четвертой степени Службы Спокойствия Крос. В руке он сжимал ЭМ-пистолет.
* * *
Есть на земле и такой анекдот. Суперальпинст карабкается вверх на пик, на которым гибли все, кто его штурмовал. На верхушке видит грустного скукоженного мужичка.
«Ты кто?» – спрашивает альпинист.
«Каюк», – говорит мужичок.
«А что грустный?».
Мужичок выкидывает альпиниста с горы и вздыхает горько:
«Работа такая».
Глядя на Кроса, Лаврушину и вспомнился этот анекдот. Крос был тем самым каюком для землян. Он подводил черту всем планам и расчетам. Он явился, как демон. Возник, как призрак Лабиринта, как потусторонний пришелец из Тьмы.
Берл рен Карт находился ближе всех к Кросу. Он рванулся вперед, получил страшный удар рукояткой армейского тяжелого пистолета по шее и растянулся бездыханный на полу.
– Не ждали? – поинтересовался Крос.
В голосе его были одновременно и ехидные, и победные нотки. И он имел полное право на триумф.
На Лаврушина вновь напал нервный смех. Мысль, что Крос, сам не подозревая, выдал название известной картины Репина, почему-то показалась ему веселой. На ум пришла неостроумная и заезженная шутка. Лаврушин вдруг почувствовал, что не может сдержаться и просто обязан ее озвучить. Он по-русски произнес:
– Картина Репина «Приплыли».
– Если кто из вас, склизняков, еще слово по-обезьяньи скажет, получит пулю в колено, – рявкнул Крос, потом обратился к Строну: – И ты меня не ждал? Я знаю, ты искал меня. Долго искал. Вот он я. Бери, если сможешь!