Парк отсчитывал минуты, напряженно вслушиваясь.
– Анита!
В черном зеве послышался слабый стон. Втиснувшись в трубу по самые плечи, Парк различил впереди свет. Дождавшись, пока Анита приблизилась, Парк выволок ее наружу.
– Как ты?
– Заряд… на … месте. Думала – останусь…
Она рассказала, как уже отчаявшись, вдруг обнаружила, что может развести руки в стороны: труба пересекала в этом месте сама себя.
– Петельку я красиво сделал, – довольно усмехнулся Парк.
– Нет красоты уже. Всмятку – мне чуть ноги не прихватило. Никогда не бегала ползком, но вот пришлось, – она уже шутила.
Примолкла, нахмурилась.
– В ванну бы. Только посмотри на меня.
– Очаровашка, – оценил Парк. – Давай, почищу…
Анита жмурилась, пока Парк с грубоватой лаской обтирал ее мокрой половиной полотенца, ахала, когда он растирал ее насухо другой его стороной. Его трехдневная щетина как бы невзначай коснулась нежной щеки Аниты. Это можно было понять, как предложение – Анита так и поняла и приняла его.
Чтобы накрытое ветошью тело Мика не мозолило глаза, Парк заранее оттащил его в дальний угол подвала.
– Сразу же, как передок авто выдвинется в кадр! – сказал Парк.
– Спасибо, что доверил мне, – отозвалась Анита.
Черно-белая картинка на экране показывала панораму, снятую уличной камерой: отрезок шоссе, дома вокруг. Здесь появится кортеж молодого и дерзкого президента Эгваль. Никто до него не называл Эгваль великой державой. Солтиг предложил изменить конституцию, сообразно новым, демократическим нормам общественной жизни и, заодно, обозначить Остров и, прилегающие береговые территории Магистрата и Протектората Ганы частью территории Эгваль. Временно исключенные из юрисдикции ее правительства. Прекрасная мечта о глобальной роли Эгваль. Блестящий ход, временно отвлекший внимание нищего народа от неприглядных жизненных реалий.
Одно лишь препятствие мешает фантазии воплотиться в жизнь. Хозяйка Острова – самая могущественная (государства западного побережья – ее вассалы) и богатая женщина Мира. Десять лет назад экспедиционные войска Острова едва не взяли Майю, так Хозяйка приструняла ослушников. Раньше, в первые годы ее правления, некто Ури Ураниан – эгвальский радикальный политик, провозгласил, было экспансию Эгваль и его тут же пристрелили. Эгваль поддержала барнабов (иначе называемых «горными людьми») в их противостоянии Хозяйке – и они сполна заплатили за это.
В молодости Хозяйка любила парады и праздники, но с возрастом все реже показывалась на людях. Разрешалось вывешивать в присутственных местах или помещать в прессе только один, официальный ее портрет: темная шапка волос обрамляет лицо с высокими скулами, взгляд спрятан за черными очками, полные губы плотно сжаты. Абсолютный монарх, чей авторитет непререкаем, но наследников у нее нет. Единовластие в странном сочетании с местным самоуправлением. Свобода прессы, ограниченная недопустимостью критики Хозяйки и ее назначенцев. Простор для частного предпринимательства, но государственная монополия на торговлю спиртным и наркотиками. Передовые технологии. Профессиональные вооруженные силы. Гроза Мира – Хозяйка.
И только Ариэлю Солтигу суждено развеять тучи над Эгваль. Миссия его – трудная и длительная. И, прежде всего, надо обезвредить проникших в разные слои общества пособников Острова, покончить с пятой колонной. Для этого и необходима такая организация, как ОСС…
В экране монитора показался длинный лимузин, и Анита до боли в пальце вдавила клавишу контакта. Сейчас диктатор Эгваль сгорит во вспышке пламени, исчезнет в адском хохоте взрыва. После гибели Солтига временно исполнять его функции станет военный министр Занусски, бывший раньше заместителем ее отца. Тогда и настанет время для правды.
Авто Солтига мелькнуло через экран. Ничего не происходило. Ровным счетом ничего.
– НИЧЕГО! – в ужасе закричала Анита.
По экрану пошли полосы, и он погас. Пол под ногами заходил ходуном, затряслись стены, посыпался мусор с потолка. Когда искусственное землетрясение окончилось, Анита обернулась к Парку.
– Убей меня. Он уцелел. Убей.
– Ты не виновата, – Парк смотрел на нее со странной улыбкой. Его воспаленные от трехдневного недосыпания глаза сияли.
Только для Президента Эгваль
По прочтении уничтожить
Господин Президент! Рожденная Вашим вдохновением операция завершена успешно. Должен признаться, я волновался изрядно, но замедление взрывателя было мной рассчитано верно, а ваш водитель точно следовал инструкциям. Попытка покушения на вождя Эгваль встречена в народе справедливым и всеобщим негодованием и еще больше сплотила людей вокруг Вашей персоны. Выражаю глубокое сожаление по поводу гибели следовавшего во втором авто военного министра Занусски, его жены и дочери.
Принимаю Ваш упрек за личное участие в операции, но я считал дело слишком ответственным, чтобы поручить его кому-то другому. Благодарю за высокую оценку моей работы.
Бывший инженер-строитель,
бывший «боец Движения», а ныне
директор ОСС, Иероним Парк
(8 афины 1367 г.)
P.S. Арестованная Анита Гариг отказывается от дачи показаний и объявила голодовку, но я не теряю надежды убедить ее в нашем добром к ней отношении.
– Дело о гибели полицейского также закрыто, ты чиста, – Парк протянул Аните через стол ее новые документы. – Не сердись, но почему бы тебе не потрудиться на благо ОСС? На благо Эгваль, я хотел сказать.
– Нет.
– Как хочешь. Будет трудно – дай знать. Я помогу.
Анита встала и пошла к выходу, неуверенно, как человек, перенесший долгую болезнь. Обернулась в дверях:
– А Мика ты зачем убил? Он…
– Никакого отношения к ОСС не имел. Студентик исполнил работу переводчика и стал не нужен. Не будь он таким нервным… Лез не в свое дело, пытался подменить тебя. Ну, я и сымпровизировал. А напоследок мой тебе совет: оставь придурков из «Движения». Ты им враг, изменник: задание провалила, сыграла на пользу правительству, а не во вред. Да и покончим мы с ними скоро… Хочешь приличную работу? Найду.
– Нет, – ответила Анита и ушла.
Дома было пусто, тихо. В зеркале Анита увидела изнуренную молодую женщину. «Да, я молодая», – напомнила себе. – «Тридцать один – не старость». Но почему-то ощутила себя древней старухой. Упала ничком на диван, на столике рядом белел сверток. «Бомбочку подбросили что ли? Пусть».
Развернула. Это оказалась денежная пачка в 10000 реалов, купюрами по 100. На скреплявшей ее бумажной ленте, кто-то написал химическим карандашом: La koneg ta patro. La kone ta aferi. Salut kamrado! Solidej.
