— Возникновение ГМС было обусловлено рядом объективных причин, — начал я, скосив глаза на экран коммуникатора, но не наручного, а нашлемного, того, что перед носом, — понятие ГМС возникло ещё до Катастрофы, в середине 21-го века, когда чрезмерный рост населения и проблемы глобализации вызвали возмущение многих народов мира. Тогда ряд рабочих движений, для того, чтобы воспрепятствовать переводу производств в бедные страны, выдвинули лозунг "за равный труд — равную оплату". Со временем, учитывая то, что жизнь в разных странах стоила по-разному, этот лозунг трансформировался в лозунг "за равный труд — равное счастье". Тогда и возникла понятие "минимально доступное счастье". С другой стороны, это понятие было вызвано к жизни явлением удорожания технологий, когда удовлетворение основных жизненных потребностей могло производится множеством разных способов, но при этом эгоистичные корпорации использовали только самые дорогие технологии. Тогда ряд общественных движений потребовали от правительств обеспечить минимальный уровень удовлетворения основных потребностей и развлечений по технологиям минимальной стоимости.
Я остановился передохнуть. Ну и язык у этих идеологов! Мозги сломаешь, пока дочитаешь. А ещё они меня очень удивили. Вот как, значит, оно было на самом деле. А нам в школе рассказывали, что понятие ГМС возникло после Катастрофы, как средство выживания.
— А что такое оплата? — спросил один из мелких курсантов.
— А кто такие рабочие? — спросила Бий У.
Я проигнорировал их вопросы и продолжил:
— Возникновение ГМС является объективно необходимым процессом, который неизбежно возникает при переходе цивилизации в постиндустриальную стадию. Появление понятия ГМС позволило земной цивилизации обеспечить большинству населения приемлемые условия существования и обуздать хищническую политику международных корпораций. С другой стороны, появление такого понятия вызвало развитие технологий, позволивших значительно уменьшить стоимость удовлетворения основных жизненных потребностей. Анализ этих явлений привел к выходу земного общества на новый уровень самоосознания и развития гуманитарных технологий.
— А что, чтобы говорить так умно, всегда необходимо глаза к носу сводить? — спросил Фиу. Кажется, прохвост сообразил, откуда я черпаю своё вдохновение. У них на шлемах скафандров такие же экраны.
— Это я из файла прочитал… давно хотел рассказать, — соврал я.
Остальные курсанты начали объяснять друг другу то, что я сказал. Как бы теперь отыскать датчики слежения? Не нравится мне, когда меня подслушивают. Залеплю их при первой возможности.
— Землянам следовало бы прилетать на новую планету и требовать дань, — продолжил Лорд Дадлада, — орехами, свиньями, золотом, людьми, всем, чем угодно, всем, что ценится в данном мире. Тогда местные считали бы их высшими существами, стремились перенять знания и технологии. Когда земляне начинают болтать о своей любви и законности, их никто не может понять.
— Так это же нехорошо, — возмутился я, — зачем нам восставшие планеты?
— Вот как раз это-то вам и нужно, — с улыбкой ответил Дадлада, — в этом случае вы, земляне, оказываетесь для местных тем самым собирательным образом внешней угрозы, ради противостояния которой местные созидающие силы могут организовывать централизованное общество и новые технологии. А когда они восстанут и потребуют себе прав, вот тогда и надо будет доставать вашу "межпланетную законность".
Вот тут он меня удивил. Так удивил, что я и не знал, что сказать. Даже захотелось обсудить это с кем-нибудь, с космопсихологами или даже с идеологами. Хотя я никогда не любил идеологов. Только и способны, что болтать о том, что люди должны честно работать за свой ГМС, а у самих норма ГМС самая большая, больше только у девчонок ГМС и начальства. Из нашей школы в идеологи пошли только те, кто любил мучить малышей просто так, для удовольствия.
Ко мне подошла Виллина.
— Обязательно напиши о том, что надо уметь сдерживать гнев. А то как начнут ругаться по малейшему поводу, так и до смертоубийства дойдут. И дети в таких семьях не остаются, стремятся уйти, а в итоге остаются без поддержки семьи, и жить им намного тяжелее, чем тем, кто живет единой семьей.
Я в этот момент обдумывал вопрос о том, как сделать так, чтобы народное хозяйство не управлялось из одного центра и при этом противостоящие корпорации не порвали друг друга.
— А что такое семья? Уровень жизни зависит от эффективности хозяйства, а не от семьи.
— Кому нужна эффективность хозяйства, если в семье нет мира? — засмеялась Виллина и отошла. Как-то странно она смеется. Надо будет проверить, чем её смех отличается от плача.
Виллина невысокая, то, что называется "метр с кепкой", очень подвижная и эмоциональная. За то время, пока я делаю движение или изменяю выражение на лице, она делает четыре. Эта эмоциональность, помноженная на скорость и огромные, выразительные глаза, приводит к тому, что она производит совершенно феерическое впечатление. На неё можно смотреть, как на воду или на огонь, она постоянно болтает, изменяется и меняет настроения.
Не приведи судьба с такой жить, никаких сил не хватит переработать такое количество информации.
Грумгор доиграл партию и подсел ко мне.
— Волд, — сказал он, как-то подозрительно тушуясь и отводя свои крокодильи глазки, — а ты сможешь выпить две чаши вина?
— Какие чаши? — удивился я.
— Ну, обычные, 350 — граммовые, пластиковые.
— Смогу. А с чего это я должен пить две чаши вина?
— Ну, тут на втором потоке есть один парень, Хрум, ты его не знаешь, в общем, он тут начал выступать и говорил, что его отряд лучше. Мы с ним поспорили, и я ему доказал, что наш отряд лучше. Тогда он сказал, что уж пить-то у них точно один парень умеет больше и что он не встает поутру без чаши вина. Ну, я и сказал, что тебе две чаши выпить — раз плюнуть. Слушай, выпей, а? Ну чего тебе стоит? Зато они навсегда будут знать, что наш отряд — самый лучший.
— Грумгор, дружище, а если ты завтра поспоришь, что я умею прыгать с высоты ста метров, мне что же, разбиться ради тебя? — сказанное Грумгором было так смешно и глупо, что даже не было сил на него сердиться. Ладно, иди и скажи им, что я выставлю более слабого, чем я, пьяницу, а ты за это будешь должен мне желание.
Грумгор шумно и радостно обещал исполнить любое мое пожелание, после чего умчался организовывать перепой. Я без долгих трудов нашел парня из техников, который согласился выпить вина за мои талоны ГМС. Что он и сделал при всём честном народе, отделенном от него стеклом. Надо сказать, что он выпил несколько больше, чем две чаши. Мне было не жалко моих талонов. У меня и так голова идет кругом от неудачных попыток сообразить, что такое хорошо и что такое плохо. Я трачу много сил для того, чтобы собрать мысли в кучку и правильно сформулировать смысл моих идей, но слова разбегаются и никак не выстраиваются в стройную картину. Если я буду при этом ещё и пить вино, то вообще ничего не получится.
