— Принято, — ответил Гордей.
Какое-то время они продолжали двигаться молча. Лучи фонарей вырывали из темноты переплетения «стержней», кое-где скреплённые относительно тонкими металлическими полосками. Впереди была такая же картина: никаких признаков того, что этот трубчатый лабиринт где-то должен закончится.
— Что думаешь? — спросил Захар, оглядываясь, — как инженер, в смысле? Где тут может быть обитаемый отсек?
— Возможно, мы не найдём вход с этой стороны, — ответил Гордей.
— Почему?
— Логично предположить, что эти штуковины — что-то вроде двигателя. Тогда мы находимся в двигательном отсеке. А жилые помещения должны быть от него защищены.
— Какого типа может быть этот двигатель?
Некоторое время Гордей молчал, сопоставляя увиденное с теоретическими знаниями.
— Точно не могу сказать. Возможно, что-то связанное с гравитационными волнами, — предположил он, — тут явно нет никаких признаков чего-то реактивного. Значит, остаются волновые технологии.
— Логично, — ответил Захар.
Они продолжали движение. Через пару километров «стержни» начали истончаться, пока не превратились в тонкие прутья толщиной с человеческую стопу. Двигаться стало не так удобно — но опасения Гордея относительно того, что «двигательный» отсек мог быть изолирован от остальных помещений объекта не подтвердилось
«Стержни» упирались в конструкцию, напоминающую ячейки сот. Сами ячейки представляли собой неправильные многоугольники с разным количеством углов. Их размер варьировался от пары десятков сантиметров до десяти метров, по прикидкам Гордея. Человек в такие ячейки мог легко пройти, даже в скафандре.
— Постой, — сказал Захар, когда они вплотную приблизились к ячейкам, — тут может что-то быть. Надо замеры провести.
Он достал из набедренного контейнера магнитный датчик и счётчик Гейгера, поместил приборы на телескопический щуп и медленно двинул его в сторону ближайшей ячейки.
— Фон немного повышен, — прокомментировал он показания, — но не критически. Магнитное поле тут есть, но тоже слабенькое.
— Интересно, откуда… — подумал вслух Гордей.
— Я двигаю дальше, — сказал Захар, — ты контролируй обстановку. Если всё нормально — продвигаемся.
— Добро, — кивнул Гордей.
Захар нырнул в ближайшую крупную ячейку. Посветил нашлемным фонарём вглубь помещения. Там, на расстоянии около пятидесяти метров, виднелось что-то вроде огромного чёрного кристалла с острыми гранями, которые отливали радужным блеском, который наводил Гордея на мысли о рефракции. «Кристалл» был метров тридцать в диаметре, и оказался не единственным — похожие образования виднелись со всех сторон.
— Всё в норме? — спросил он.
— Да. Двигаемся дальше, — ответил Захар.
Гордей собирался уже вслед за напарником нырнуть в ячейку, как в шлемофоне, сквозь шипение помех, послышалось:
— Дв… огр… на… уле…
— Стоп, — сказал Гордей, — ты слышал?
— Что? — переспросил Захар.
— Похоже, Берта вызывает. А мы вышли из зоны приёма. Тут сильные помехи.
— Ясно. Возвращаемся, — сказал Захар, включая реактивный двигатель на ранце.
— Берта, приём, — вызывал Гордей, — нас слышно?
— Гр… дв…
Он тоже активировал свой ранец, чтобы двигаться быстрее.
— Группа один, на связь, — наконец, пробилось сквозь помехи отчётливо. Голос Берты был необычно взволнованным.
— На связи, — ответил Гордей.
— Немедленный возврат, — с облегчением сказала Берта, — к объекту по возможности не прикасаться, образцы не брать.
— Что случилось? — вмешался Захар.
— Нашу систему пытались атаковать, — ответила Берта, — внешний контур навигационного компьютера вырубился по протоколу. Кажется, успели, тройное резервирование сработало. Сейчас система изолирована и дезактивирована.
До Гордея не сразу дошёл смысл сказанного. Все земные компьютеры, созданные после Революции, имели специальный защитный контур, физически отсекающий основное вычислительное ядро от периферии при попытке несанкционированного проникновения.
— Попытка взлома?.. — спросил он, переваривая информацию, — но… откуда?
— Вторые исследовали зондом образования, которые они обнаружили на поверхности. Атака произошла через связку зонд-скафандр-бортовой коммутатор.
Захар присвистнул.
— У них всё в порядке? — спросил Гордей.
— Да, мы в норме, уже на борту, — вмешался Александр, — приборы пришлось оставить.
— Что с курсом обратно?
— Я успела посчитать несколько вариантов под разные окна. Параметры траектории и импульсов остались на носителях. Можно обойтись аналоговыми системами, по крайней мере, до окончания карантинной проверки, — ответила Берта, — но стартовать надо немедленно.
— Ясно, — ответил Гордей, — мы спешим.
Записи экипажа, файл 7490024
Из личных воспоминаний Гордея Захарова, инженера силовых систем и специалиста по общественной безопасности межзвёздного корабля «Москва»
После улаживания всех формальностей, Хромов удостоил нас личной аудиенции. Без посторонних. Мы встретились в его личных покоях, там же, где пару дней назад мы с Колей вырубили андроидов с нейросетевыми мозгами, которые пытались подменить собой ключевых людей Республики.
— После всего того, что вы видели, слышали и, главное, сделали — я не вижу никакого смысла в том, чтобы ограждать вас от полной информации, — говорил Хромов, — больше того, я убеждён, что она поможет вам хранить произошедшее в тайне. Как вы понимаете, того, что случилось — никогда не было. Никаких свидетельств этому не останется.
— Мы понимаем, — ответил я, мельком взглянув на Колю.
— Честно говоря, я думала, что нам теперь придётся остаток жизни провести в каком-нибудь тайном бункере, — сказала Лиля, улыбаясь, и добавила: — ну, или что нас ликвидируют.
Коля испуганно посмотрел на неё.
— Все варианты были рассмотрены, — вздохнул Хромов, — в том числе и этот. Но он не показался мне оптимальным.
Лиля побледнела.
— Мне принесли аналитику, — улыбнулся лидер, — по статистике психических расстройств. Когда я ознакомился с ней, стало очевидно, что чрезвычайные меры были бы совершенно излишними.
— Расстройствам? — переспросила Лиля.
— Психи говорят, что Революционное правительство подменили, и нами на самом деле управляют роботы, — вмешался Коля, — слышал, такое часто встречается…
— Верно, — кивнул Хромов, — так и есть.
— Ох… — выдохнула Лиля, — кто бы мог подумать, что они почти оказались правы…
— И да и нет, — Хромов пожал плечами, — операцию пытался провернуть вовсе не искусственный интеллект.
— Но ведь это же были роботы… — сказал Коля.
— Верно, — кивнул Хромов, — но в их чипы были записаны обычные человеческие личности. Этим и объясняется количество ошибок и несуразностей, которые они совершили.
— Вечные… — догадался я.
— Верно, — кивнул Хромов, — вечные. Мы подозревали, что по крайней мере часть из них сбежала в виртуал, сделав свои цифровые слепки. Если вы не в курсе — многих из них находили в обескровленном состоянии, под наркотиками. Сначала мы решили, что это было какое-то ритуальное самоубийство, а потом при исследовании тел обнаружили, что их нейроны были выжжены на молекулярном уровне. Такое бывает при полном копировании информации о потенциалах.
— Я не знала, что существует такая технология… — сказала Лиля.
— Да, её разработало не человечество, — ответил Хромов, — это сделал ИИ. Сложная технология на основе углеродных нановолокон, которые вводятся в организм через крупные сосуды после удаления крови, и затем разлагаются на органические составляющие. Для успешного копирования нужна чудовищная вычислительная мощность, и мы смогли догадаться что к чему только обнаружив квантовые вычислительные устройства в тех помещениях, где Вечные кончали с собой.
— Они были изъяты? — спросил я.
— Разумеется, — кивнул Хромов, — но, выполнив свою роль, квантовые компьютеры были дезактивированы. А копии личностей были переданы куда-то во внешние хранилища. Не все из них мы смогли обнаружить.
