Рейвич улыбнулся – омерзительное зрелище. – Было кое-что. Не только глаза.
– А вы откуда знаете?
Он побарабанил пальцами по остаткам своих зубов – как же нелепо выглядел этот жест многозначительной задумчивости!
– Вы забываете, что это я убедил ультра предать вас. После этого несложно было получить информацию обо всем остальном. Обо всем, что они с вами сделали. – Рейвич снова улыбнулся. – Всегда полезно знать, с кем имеешь дело. И кто на что способен.
– И теперь вы знаете?
– Думаю, такой человек, как вы, Кагуэлла, способен преподнести сюрприз даже самому себе. Впрочем… кажется, вы уверяли, что вы – не Кагуэлла.
– Кагуэллу я ненавижу не меньше вашего. Я посмотрел на некоторые вещи глазами Таннера и знаю, что с ним сделал его шеф.
– Значит, вы сочувствуете Таннеру?
Я отрицательно покачал головой:
– Таннер, которого я знал, погиб в бассейне с гамадриадой. А то, что он жив, ничего не значит. Это не Таннер. Это чудовище, созданное Кагуэллой.
Таннер усмехнулся:
– Надеешься меня прикончить?
– Иначе меня бы здесь не было.
Таннер снова шагнул к креслу. Я знал о его намерении убить Рейвича – тот это знал. Но Рейвич оказался проворнее: пистолет снова появился у него в руке, прежде чем Таннер успел сделать еще шаг.
– Ну-ну, – проговорил Рейвич. – Какой вам резон выяснять отношения, когда рядом нет зрителей?
Я вспомнил об Амелии, которая стояла где-то в тени. Интересно, что она обо всем этом думает?
Таннер отступил, поднимая руки в перчатках. Он был безоружен.
– Хочешь знать, как мне удалось выбраться? – спросил он меня.
– Я думал об этом.
– Тебе не стоило оставлять меня в живых, даже если я держался только за счет медицинской техники. – Он сочувственно покачал головой. – Особенно после этой истории с гамадриадой. Зря ты поручил своему человеку прикончить меня, а сам дал деру из Дома Рептилий…
Он говорил правду, хотя лишь его рассказ заставлял мои воспоминания принимать ясную форму.
– Я действительно отправился на юг, – подтвердил я. – К лагерю перебежчиков из Северной Коалиции. У них были хирурги. Я знал, что они смогут нейтрализовать работу ультра, замаскировать мои гены и сделать из меня двойника Таннера. Хотел еще раз заглянуть в Дом Рептилий до того, как покину планету.
– Но такой возможности не представилось, – сказал Рейвич. – Бойцы СК добрались до Дома Рептилий, пока вы с Дитерлингом были в отлучке. Они убили всех ваших людей, кроме Таннера, к которому относились неприязненно, но с уважением. Его привели в сознание…
– Большая ошибка, – заметил Таннер. – Даже без ноги я сумел завладеть оружием и перебить всех.
Этого я не помнил даже смутно. Ничего удивительного: эти события произошли после того, как протралили Таннера. После того, как я завладел его памятью.
– И что было дальше? – спросил я.
– У меня был месяц, чтобы попасть на борт субсветовика, прежде чем он уйдет с орбиты. – Таннер низко присел и почесал лодыжку под полой пальто. – Времени навалом. Я вернул себе ногу и последовал за тобой. К твоему сведению, это я убил Дитерлинга. Теперь понимаешь, почему он меня к себе подпустил? Я подошел к нему, когда он был в машине, и прикончил.
Он проиллюстрировал свои слова эффектным жестом. Классический обманный финт.
Таннер плавно и гибко выпрямился. Нож вылетел у него из руки и, описав безупречную дугу, пересек зал. Прицел был идеальным – Таннер даже сделал поправку на инерцию с учетом медленного вращения «Убежища».
Нож вошел в затылок Рейвича.
Из динамиков модуля донеслось что-то похожее на стон – противоестественно ровный звук, который продолжался даже после того, как голова Рейвича безжизненно упала на грудь. Пистолет выскользнул из его руки и со стуком упал на пол.
Я бросился к креслу. Возможно, это последний шанс лишить Таннера преимущества.
Но он опередил меня. Я отлетел в сторону и рухнул спиной на пол; весь воздух с шумом вырвался из легких. Таннер наугад пнул пистолет, и тот, крутясь, скользнул в сумерки между золотистым пятном света и окружающей тенью.
Таннер дотянулся и выдернул нож из черепа Рейвича. Мономолекулярное лезвие блеснуло призматическими узорами, похожими на капли масла на воде.
Он не рискнет снова метнуть нож. Если промахнется, то останется безоружным…
– Тебе конец, Кагуэлла. И нашей истории тоже.
Его рука в перчатке небрежно поигрывала ножом. Другая потянулась в сторону Рейвича, описала полукруг, и Таннер выдернул из его глазниц оптические фидеры. За каждым проводком тянулись жгутики густеющей крови.
– Твоя история закончилась давно. – Я шагнул вперед, приближаясь на расстояние удара.
Он бил наотмашь; нож со свистом рассекал воздух. Лезвие превратилось в смертоносную серебряную дугу. Но воздух оно рассекало совершенно беззвучно, настолько четкими были движения моего противника.
– И что тебе это дает? – Таннер вытолкнул Рейвича из кресла, и хрупкое тело, укутанное в одеяло, свалилось на пол, точно мешок с сухой щепой.
– Не знаю, – сказал я. – Но мы с тобой слишком разные.
Я пытался рассчитать траекторию ножа, пытался сосредоточиться на воспоминаниях Таннера: может, его навыки ближнего боя сослужат мне добрую службу?
Бесполезно. Мне не удалось перехватить инициативу. У Таннера было преимущество: ему не требовалось усилий, чтобы вызвать эти навыки. Они давно превратились в рефлексы.
Наконец я ринулся вперед, надеясь поймать свободную руку и вывести его из равновесия прежде, чем нож достигнет цели.
Но я не рассчитал.
Боли я не почувствовал – только холод, когда лезвие полоснуло по коже. Я не рискнул опустить глаза, но и так было понятно, что нож рассек одежду на груди и мышцы, впрочем не настолько глубоко, чтобы рана оказалась смертельной. Лезвие даже не достигло ребер – мне здорово повезло. Но в следующий раз он прикончит меня, в этом можно не сомневаться.
– Таннер!
Это был не мой голос. Это кричала Амелия, стоявшая в стороне, почти неразличимая в сумраке.
Ну конечно. Для нее я по-прежнему был Таннером. Единственное имя, которым она может меня называть.
Пистолет Рейвича был у нее.
