Иван Кузнецов - Тень мессии

Ухмыльнувшись, я отошел от зеркала и присел на край кровати.

Как же все изменилось. Не представляю, чтобы год назад я позволил пилить себе кости и таскал этого полуживого паразита вместо плаща.

Всего год назад… До Эрона. До Кии. В прошлой жизни… Нет ничего более далекого, чем прошлое.

Я раскатал на полу кусок водонепроницаемой ткани, подхватил ком псевдокожи, пресек ее попытки взобраться по руке и вновь облепить тело и свалил бесцветную массу на подстилку. Пошарив в сумке, выудил три кормовых батончика — сплошные витамины и калории, чтобы ваши домашние любимцы росли толстыми и пушистыми…

Кожа поглощала пищу не спеша. Вдумчиво. Без суеты. Гадость редкостная. Хотя чем это я недоволен? Слюни не пускает, не чавкает — и то ладно.

Последний темно-желтый кусочек исчез в утробе ручного паразита. Я выждал положенные полчаса, поднял маскхалат, несколько раз его встряхнул и кинул на пол. На импровизированной пеленке остались крупные желеобразные капли. Хорошо — без цвета и запаха.

Скатав ткань и спустив ее в утилизатор, я растянулся на кровати и уставился в потолок. Точнее, в стык потолка и стены: кровать имела небольшой наклон справа налево, зачем — непонятно.

Вечерний океан мерно плескался над головой. Шуршали элианские пихты. Зуд утих окончательно. До очередного приступа оставалось не меньше недели, и в эти минуты я был почти счастлив. Иногда для счастья надо совсем немного — чтобы нигде не болело.

Приступы начались через полгода после киянских событий. Точно определить их природу и фактор, послуживший катализатором, Наблюдатели не смогли. Возможно, количество просто перешло в качество. Возможно, деструктивные способности Теней не сочетались с синим туманом. Возможно, мое сознание не могло в полной мере контролировать то, что в него загрузили… Не знаю.

Это и болезнью нельзя было назвать. Во время первого срыва я даже не понял, что произошло. А в полной мере оценить масштабы смог лишь в прошлом месяце на Сейне — планете, с которой началось элианское турне.

Наблюдатели специально подгадали, чтобы приступ случился после начала операции. Давали понять, к чему он может привести не на их изолированной планете, а в обычном, населенном живыми существами мире. Впечатление было сильным.

Больше всего психосрыв походил на попытку удержать шарик на острие иголки. Как бы ни был искусен жонглер, как бы ни старался, наступает момент, когда равновесие теряется. Можно качнуть иголкой, выгадывая несколько лишних секунд, побежать в сторону, куда заваливается шарик, но потом он все равно соскользнет, сорвется… и следом обрушится лавина. Пси-поле, связывающее все организмы, вдруг вздыбится, зайдется в короткой судороге, а затем начнет рваться на лоскутки. По безбрежному океану, ветвясь, побегут трещины, вымораживая жизнь уже в нашем мире.

Еще несколько дней простоит зеленой мертвая трава. Деревьям и вовсе отпущен немалый срок — пройдут месяцы, прежде чем кто-то поймет, что внутри крепкого с виду ствола — труха. А вот огненно-красные жучки, только что копошившиеся на неровных стенках огромного улья, обрушатся шелестящим водопадом сразу. И шуршание зверьков в траве мгновенно замолкнет. Упадет иссиня-черная, с ладонь, птица…

Приступ походил на шторм, разметавший рать жизнеформы на Кие. Но тогда пси-ураган калечил сознания существ, разрывал их связь с реальностью и друг с другом. Однако даже он не способен был убить. А еще я мог его контролировать…

Две недели назад, сразу после посадки, я взял флаер, забрался в глушь, благо открытых заповедников на планете хватало, и сбросил накопившееся напряжение — глыбу, уже качавшуюся от малейшего дуновения; глыбу, способную похоронить под собой небольшой город.

Что служит спусковым механизмом, обрушивающим лавину, я так и не понял. Срывы случались примерно раз в месяц. Если активно манипулировать пси-полем — чуть чаще, если не нырять в туман без крайней нужды — чуть реже. До очередного приступа у меня оставалась дюжина дней, и за это время надо было многое успеть…

Киянские разборки вышибли из колеи надолго. После сражения с жизнеформой, спасения из обжигающего зева ядерного взрыва и перемещения в мир Наблюдателей я оказался выжатым досуха. Способности к чтению потока событий и более или менее точному восприятию психосфер вернулись далеко не сразу.

Потом Олег познакомил меня с Тенями. При первой же встрече словечко из телесериала всплыло в памяти и приклеилось к новым союзникам намертво. Нет, на пауков они похожи не были. Они вообще ни на что не были похожи. Просто сгустки черноты, что в визуальном, что в пси- диапазоне. Бесформенные объемные тени, которые даже не парили — перемещались в пространстве, исчезая в одном месте и появляясь в другом. Тени, умеющие очень многое…

Чуть позже случился первый приступ. Однако, несмотря на срывы, следующие с мрачной регулярностью, Наблюдатель заговорил об Элии как о новом фронте, на котором жизнеформе предстояло дать бой.

Случайность или нет, но именно родина элиан оказалась в центре внимания враждебного миропорядка. Темпы роста опухоли опережали прогноз. Возникла опасность, что, не вмешайся мы немедленно, личинка Паразита растворится в элианском социуме, и извлечь ее хирургическим путем не удастся. Пойдут ли Наблюдатели до конца, станут ли искоренять заразу крайними методами… Почему-то выяснять не хотелось. После киянской мясорубки теплые чувства я к элианам растерял, но все-таки люди. Пусть и не совсем.

Внедряли меня со всей тщательностью. Как результат на Элию я добирался с тройной пересадкой и едва не сорвался в лайнере. Но все-таки дотерпел. А через пару дней, после успешной пси-разрядки, меня уже переполнял оптимизм. Казалось, с отточенной в мире Наблюдателей пси-техникой и каким-никаким багажом опыта ликвидация Паразита много времени не займет… На деле вышло иначе.

Локация эмиссара жизнеформы шла ни шатко ни валко. Первую неделю я просто летал с континента на континент, пытаясь обнаружить инородное вмешательство в пси-поле. И даже несколько раз обнаружил. Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что выхватывал я не самого Паразита и даже не его агентов, а лишь эхо их действий. Причем не настолько сильное, чтобы выйти на сам источник.

В конце концов мне все же удалось сесть твари на хвост и выловить достаточно четкий пси-след. Еще неделя поиска — и вот я лежу на кровати в пустой трехэтажной гостинице крошечного поселка и смотрю, как по штормящему океану психополя убегает серебристая дорожка ртутных пятен. Строго на восток. К столице северного континента — Лис.

Глупо получилось. Вместо того чтобы мотаться на флаере над лесами и морями, достаточно было проверить крупнейшие города планеты. В том, что в мегаполисе дорожка закончится у логова Паразита, я почему-то не сомневался. Но это будет только завтра, а сейчас, перед дракой — я перевернулся на бок — надо хорошенько отдохнуть.