– Вадя, не кричи на меня. Куда б мы делись? Притом, я полагаю, что с нами играют честно.
Решетников осведомился:
– Ну а если здесь пожар? Или авария? Или что-нибудь еще? Связь-то должна быть с ними. В смысле, с командой.
Их разговор собрал в одну маленькую воронку внимание десятка-другого соседей. Все насторожились, когда Иван Балашов сделал изрядную паузу в беседе. Явно, не очень-то ему хотелось продолжать. Но несколько последних реплик превратили частный обмен мнениями в общественное дело. Микрореспублика слушателей молча вслушивалась, «воронка» набухла невысказанным «не томи!».
– Связь есть, – неохотно сообщил инженер. Прошелестел вздох облегчения. Преждевременный, как оказалось. – Только пользоваться ею не советую. Помочь ничем не помогут, разве дадут пару советов. А если сочтут, что пахнет серьезной аварией, или, не дай бог, пожаром, просто отстыкуют блок, и поминай как звали.
Бритый неестественно высоким голосом переспросил:
– Отстыкуют бло-ок?
Активистка, а она, оказывается, тоже выставила ушки, зло бросила:
– Что ж они по дороге нас всех не отстыкуют, мы ведь никому не нужное барахло!
На нее закричали:
– Дура!
– Гнида!
– Что ты мелешь!
– Рот закрой!
– Дура!
Когда шквал малость поутих, Вадим тихо так говорит:
– Ну что вы, дамочка, вместе с нами они потеряют все это железо, а оно тоже не копеек стоит. Дешевле довезти.
Бритый, задумчиво:
– Значит на месте, с-суки, приморят.
На этот раз никто голоса не подал. Ну да, они стали мусором, который наметали со всей Земли в колоссальные совки и выносили за дверь, неведомо куда. Кто-то тихо заплакал. Решетников повернулся к Вадиму и заговорил с ним в странном тоне. Он как будто не задавал вопросов, но был не прочь услышать подтверждение своим мыслям:
– Знаете, я читал все репортажи группы Сергея Диденко – Ричарда Тэлбота. Если я не ошибаюсь, из журналистов на Терру-II и Терру-III допустили только их…
– Других и я не помню.
– Они писали в критическом тоне, но, как я понял, ситуация в обоих случаях не безнадежна. У Диденко лицо честного человека. Я тщательно вслушивался в интонации его голоса, когда он выступал по TV. Никаких ноток фальши, насколько я мог уловить. Правда, от хороших знакомых я слышал, что с самого верха просачиваются неприятные вещи…
– Что?
– Цифры «падежа» колонистов за первые полгода по земному календарю. Для Терры-II это 20—25 процентов. Источник слухов у меня как будто надежный…
– Вопрос цены.
– Что вы имеете в виду?
– Да не знаем мы, где были ваши Диденко с Тэлботом и какого дьявола они там видели. За хорошие деньги вам найдут лицо честнее честного, голос поставят, как надо, слухи просочат, какие надо.
– Ну, знаете. Возможно, вам это покажется смешным в нашем блоке-бараке, но я привык считать себя интеллигентом. После Канта и Вольтера человечество просто не способно дойти до такой лжи и низости, которые вы только что в нем предположили.
– Ну-ну. Что на кон поставите?
– Знаете, да все, что угодно…
– Тогда писем почему нет оттуда? Какого черта писем не шлют? Ведь обратно идет порожняк, почту загрузить – тьфу, пушинка.
За Решетникова ему ответил брат:
– Вадик, им просто писать нечем и не на чем. Там такой, знаешь, реестр предметов первой необходимости! До бумаги-канцелярии не скоро дойдет.
– Не убедил. Что, ни клочка бумаги у них там? Но у администрации-то есть! Так? Да я бы по любому сделал себе клочок! Да анус бы порвал, но достал бы…
Тут прямо у него над ухом расхохотался Бритый.
– Шаришь, кент. Эти волчары братишек поперетаскали немеряно… Авторитетные люди были. Так чо, хоть один бы накорябал весточку, типа как оно. У нашей лохани ходка не первая. Ты, прикинь, я тут все прошмонал, в очко чуть по титьки не влез…
– Ну?
– Нигде ни хрена. На пересылках, в вагонах, в камерах по любому братишки просигналят. Тут подстава, в натуре тут подстава. Эх, приморят нас там падали козырные, с-сучья масть.
– Не приморят! – со своего места поднялся невысокий крепыш лет сорока с красным, обветренным лицом, в зеленой офицерской рубашке старого образца. Здесь мало у кого была приличная одежда, чаще заплата на заплате, но эта рубашка выделялась даже на общем фоне: вся в пятнах, какая-то жеваная, без половины пуговиц. Видно, пришлось ее владельцу хлебнуть горюшка до дна. Белесые джинсы поддерживала на поджарой недокормленной заднице толстая веревка… – Не приморят, – добавил он тише, – я майор танковых войск Юрий Смагин. У меня есть сведения, что населенные пункты на Терре-II имеются. Идет реальная колонизация.
– Так в чем подвох-то? – с недоверием спросил у него Вадим Балашов. Смагин поколебался и ответил:
– До отлета это была закрытая информация. Теперь, я думаю, все так или иначе узнают. На Терре-II идет война.
– О-о-о-ох… – разнеслось по блоку. Нельзя сказать, чтобы этот вздох был особенно горестным… Ну, война. Навидались, слава богу. Семь чеченских конфликтов, Полесский инцидент, путч в Татарстане, восстание русских меньшинств на Украине, Дагестанская бойня, голодные бунты в центральной России и так, по мелочи… Война – что? Уже некоторая определенность. Раз война, значит есть там, за что воевать. Это, конечно, гораздо лучше, чем непонятно какие дела.
– Колония Терра-II управляется международным административным комитетом от имени ООН. Это федерация малых свободных общин. Вот наш блок тоже станет общиной. Часть общин отделилась. Они образовали тоталитарную монархию и производят набеги на Колонию. Охотятся за припасами, оборудованием, рабами…
– А чем руководство Колонии занимается? Они что, безопасность уже не обеспечивают? – высунулась было Активистка.
Майор Смагин посмотрел на нее укоризненно. Нечто особенное проскальзывало в его мимике, движениях и голосе. Хоть и одет человек в дикую рванину, а сразу видно: причастен к серьезным делам. Общество живо наделило его авторитетными атрибутами: облечен доверием, владеет конфиденциальной информацией, старший товарищ, стоит у руля решений… Пять минут назад Смагин был каким-то бомжом из отставников, а теперь он поднялся на ступеньку над всеми. Даже хорошо, что он из наших, из простых, Общество будет на него надеяться.
– Я понимаю ваше беспокойство, – входя в роль, солидно начал майор, – но и вам надо понять кое-что. Силы и средства, которыми располагает командо… э-э-э международная администрация, ограничены. По правде говоря, численность охраны, ученых и адмкорпуса не достигает ста человек. Кадровых военных не более двух взводов минус понесенные потери в живой силе и технике. Есть сложности в осуществлении контроля на большой территории. На вербовочном пункте ООН нас ввели в курс. Колония организует силы активной самообороны – но только из специалистов командного профиля с опытом боевых действий… – он сунул руку в карман и достал сложенный вчетверо листок с печатью, – Вот мой контракт.
