— Вы переживаете из-за размера экипажа? У нас будет мало времени на конфликты.
— Нет, просто… одни бабы! — пробормотал Сашка. — И как я на это согласился?!
* * *
Бабы или нет, а другого корабля, который согласился бы Сашку взять, и притом так быстро, в Пирс-Ардене не было и быть не могло. Штурман счел за лучшее как можно быстрее разобраться с администрацией общежития, где проживал, — одной из полублаготворительный общаг, содержавшихся на отчисления из кармана Пилотского Братства, — и прибыть на борт. Чтобы забраться на «Блик», уже лежавший в желобе пушки, требовалось обойти погрузчик и подобраться снизу, от грузового шлюза.
Ворота были распахнуты настежь, но обычной портовой активности Сашка там не увидел. Очевидно, все уже погрузили утром. Высокая, широкоплечая и весьма полнотелая дама лет сорока сидела на поставленном на попа деревянном ящике, курила сигару и полировала бруском короткие ногти. На поясе у женщины висел огромный тесак, практически квадратный, будто мясницкий — Сашка чуть было не присвистнул. Никогда он прежде не видел, чтобы женщины таскали такие. Тем более в порту: по пьяному делу здесь недалеко и до беды, поэтому большинство офицеров предпочитало оставлять свои мечи в капитанских сейфах.
— Белобрысов? — спросила она, подняв на него прищуренные от солнца карие глаза; их выражение не сулило ничего хорошего. У дамы были веснушки, видные даже сквозь загар, и светло-русые кудрявые волосы, перехваченные на лбу белой повязкой. «Обережница». Обычно на таких рисуют иероглифы; эта же была девственно бела, и Сашка решил, что иероглифы на подкладе.
— Так точно, — сказал Сашка. — А вы — казначей Берг?
— Она самая. Willkommen[6] и все такое, — дама коротко улыбнулась, показав крупные зубы; у другого человека Сашка назвал бы их «лошадиными», но здесь они наводили на мысль о хищниках. — На флоте служили, господин штурман?
— Да, — кивнул Сашка, думая, насколько все-таки необычное дело: назначать в старпомы казначея, который в случае чего сам корабль вывести не может; впрочем, дело было вовсе не неслыханным: случись что с Балл, Берг так старпомом и останется, а командование возьмет либо пилот, либо штурман…
Сашка с ужасом отмел эту мысль: по-хорошему, три вахтенных офицера для бригантины — это уже маловато. Балл следовало бы взять еще хоть двоих. Лучше не представлять, как они будут обходиться без капитана. Да еще с таким пилотом, как эта мрачная, закутанная в шаль девочка. Она вообще в эфире хоть раз была?
— А какие корабли? — спросила Берг.
— Из наших «Александр Невский» и «Жанна Д'Арк», а один раз ходил на союзном бриге «Дженнифер», — перечислил Сашка. — И несколько каботажных катеров в промежутке, когда я застрял на Окраине.
— Наш пострел везде поспел? — воскликнула Берг с веселым сочувствием. — Как это вас угораздило остаться на Окраине без найма?
— Корабль потерпел крушение, — пожал плечами Сашка, — Адмиралтейство предпочло не платить за наш проезд до дома, а перепихнула это дело на местное командорство, они тоже мошну не растрясли, предпочли припахать на месте — ну, шкипер еще потянул за ниточки, а младшие офицеры застряли, и я в том числе.
— Хоть на Наталье-то побывали? Водопады посмотрели? — так же дружелюбно продолжала допрашивать казначей, но что-то было в ее голосе, отчего Сашке хотелось ежиться.
— Не успел, — независимо отозвался Сашка, — мы так глубоко никогда не заходили… Но вот Перешеек я изучил от и до.
— В Перешейке мне тоже приходилось бывать, — одобрительно согласилась Берг. Сашке захотелось сбежать отсюда на всех парусах, пока не поздно. — Да, я-то на флоте не служила: все больше frei, — она имела в виду свободный найм. — Лет с пятнадцати в эфире. И почти все это время с Мариной Балл. Вам, юноша, очень повезло: капитана лучше не найти во всем эфире, хоть на военном флоте, хоть в свободном. Выдержите под ней хоть пару рейсов — станете таким спецом, что хоть сейчас к адмиралу на флагман.
Последнюю фразу Сашка пропустил мимо ушей — очевидно, Берг не знала, что он вылетел с «волчьим билетом», — но прочие ее слова, особенно более чем короткий рассказ о карьере, заставил Сашку призадуматься.
Словосочетание «свободный найм», — не «вольные торговцы», — было эвфемизмом каперства. Как раз лет десять назад или около того, когда Сашка поступил в Академию, закончилась последняя большая война в колониях. В ней Единая Америка билась со своими многочисленными альма-матер, и ОРК[7] участвовали то на одной стороне, то на другой. Это порою приводило к забавным курьезам, особенно, что касалось пленных. Вот уже лет десять в эфире стояла тишь да гладь, и, как говорили газеты, бравый век пиратства и всяческого каперства окончательно подошел к концу. Что ж, это многое объясняло: например, почему «лучший капитан во всем эфире» Балл М.Ф. вот уже десять лет промышляет извозом, и почему у этой самой Берг такая потрясающая коллекция шрамов на шее (прикрыты волосами, но все равно видно) и левый мизинец отсутствует. Ну и меч такой хороший. Бывшая пиратка, сомнений нет.
Тут Сашка почувствовал, что сердце его упало: он наконец-то понял, что Балл имела в виду, когда говорила о специфике курьерства. Контрабанда — это точно; а может быть, что и похуже.
С другой стороны, тогда же она сказала, что ему, как штурману, ни с чем таким дело иметь не придется.
Пока он так размышлял, Берг наконец-то поднялась со своего ящика и полезла в малый люк, предназначенный для экипажа; Сашка поднялся за ней, чувствуя, как неудобно бьет по заднице футляр с альтом, по-гитарному привешенный на спину.
В дуле пахло солью и водорослями (на запуск, конечно, пресную воду никто не тратил, накачивали прямо из океана), нагретым за долгий день металлом и, конечно, озоном. Бриг стоял на распорках, с палубы до дна пушки свисала веревочная лестница. Берг влезла наверх удивительно легко, ее огромный тесак совершенно не мешал ей. Сашка последовал за ней с несколько меньшей грацией, но все-таки умудрился не стукнуться о стенки желоба и вообще никак не уронить свое достоинство.
Половину палубы заливал солнечный свет, половина уже ушла в тень — солнце понемногу опускалось за холмы, посылая, должно быть, последние лучи в окна маяка, у подножия которого Сашка думал сидеть и грустить в полдень. На самом экваторе сидел и умывался огромный черный кот: почти по колено Сашке. Кот опустил лапу, поднял на вновь влезших умные желтые глаза и недовольно мяукнул.
— Это Абордаж, маринин кот, — с удовольствием пояснила Берг. — Жирная, ленивая скотина, — это она сказала ласково. — Die absheulich wichtige Bestie, ich sage![8]
