Думай.
В накатившем сером тумане он вспоминал. Викрамасингхи были вполне самодостаточны, заняты одним делом, им собирались доверить три года парной вахты. Майра пилотировала, Абдус исполнял функции дежурного инженера. Их вахта по расписанию стояла гораздо позже его собственной. Сколько промежуточных? Двадцать семь? Он попытался сосчитать. Ему стало больно.
Они растирали его закоченевшие мышцы. Массаж вызвал острую стреляющую боль, и он не сдержал приглушенного крика. Они не обратили внимания. Но теперь, по крайней мере, у него прояснилось в глазах. Непохоже, что из криосна выводят хоть кого-то еще среди остальных четырехсот тридцати шести пассажиров «Искательницы солнц». Однако сбоя в программе колыбели не произошло, значит, кто-то явился его разбудить. Палуба пустовала. Карбокерамика плиток пола блестела, как новая.
Как ученый он не должен был проснуться до тех самых пор, пока на планете системы 3 Скорпиона, в благодатном мире, которого прежде не видел ни один человек и который все называли Глорией [5], не развернут всю необходимую инфраструктуру. Похоже, что в полете они провели около восьмидесяти лет. Недостаточно, чтобы достичь Глории. Что-то пошло не так.
Губы Майры шевелились, поблескивали в резком свете, но он оставался глух. Тогда они поработали с его нейронными связями, и – бац! – он обрел слух. По ушам ударил плотный шум. Межзвездный серфинг.
– Все в порядке? В порядке? – тревожно спросила Майра, внимательно рассматривая его. Губы сложились в узкую ниточку. – Как тебя зовут?
Он прокашлялся, отхаркнул. Исторгнув наполнявшую глотку молочную жидкость, он выдавил:
– Клифф… Каммаш. Но… почему я? Я же… биолог. А Бет… на холоде?
Они не ответили сразу, но переглянулись.
– Не спеши говорить, – с мимолетной улыбкой мягко ответила Майра.
Что-то определенно не так. Он знал Викрамасингхов по тренировкам, помнил их надежными и дисциплинированными сотрудниками. Никого лучшего в команду разморозки криопассажир и выбрать бы не мог.
И они вправду были хороши в своем деле. Они вытащили его кряхтевшее тело из колыбели, поддержали заботливыми руками. Мышцы скрипели. Он встал на корточки, отстегнулся. Поднялся на неверных ногах. Его качало. Каюта плыла. Он сел, отдохнул немного, попытался снова, на сей раз сосредоточившись на шагах. Первый шаг за восемьдесят лет дался ему нелегко, ступни казались кирпичами. Они помогли ему подшаркать к столу. Он снова сел. Минуты ползли. Он слышал, как воздух входит в легкие и вырывается из них. Он весь отдался изучению этого феномена – дыхания как невиданного чуда. В каком-то смысле таким оно и было.
Принесли поесть. Кофе: кофеин, о, прекрасный кофеин. Все молчали. Следующим блюдом – суп. На вкус тот был как живительный нектар, спасительная эссенция. Затем они заговорили с ним. Он жадно хлебал овощное варево из миски. Наполовину опустошив ее по третьему разу, он наконец сообразил, что речь идет о каком-то астрофизическом наблюдении, которое, по их мнению, нуждалось в его интерпретации.
– Но почему? Майра, астроном у нас ты! – не сдержался он. – Зачем вам я? Каждый пилот – одновременно и астроном.
– Нам требовалась альтернативная точка зрения, – сказала Майра, глядя на него усталыми темными глазами. – Мы не хотели впадать в субъективизм при истолковании результатов наблюдений.
– И мы оживляем капитана, – добавил Абдус.
Он моргнул от неожиданности.
– Редвинга?
– Это крайне важно, – ответил Абдус с непроницаемым выражением. – Он проснется завтра. Так говорит его колыбель.
Клиффа пробила дрожь, но уже не от холода. Воду, пищу, кислород и другие припасы нельзя перерабатывать до бесконечности. Вот зачем им пришлось пойти на полузаморозку: требовалось достичь Глории, сохранив достаточно припасов, чтобы затем восполнить израсходованное.
– Нас уже четверо, – сказал он. – Если будить народ и дальше, мы быстро съедим все запасы. В чем дело?
Викрамасингхи снова переглянулись и опять промолчали.
Как только он смог снова ходить, они отвели его в обзорную рубку. Он снова надолго потерял дар речи. Зрелище было ошеломляющее: знакомое и в то же время нет. «Искательница солнц» отдалилась от Земли на сорок световых лет, [6] и он по-прежнему мог опознать многие из созвездий, на какие любил смотреть ребенком в Бразилии. Знакомые контуры их вырисовывались на ярком фоне меньших огоньков, понатыканных там и сям. В масштабе Галактики световые годы значат мало.
Он немедленно узнал пункт назначения. Не слишком отличная от Солнца звезда – светило Глории. Оно должно было располагаться прямо по курсу, путеводным пятнышком. Оно там и оказалось, успокаивающе яркое, удаленное еще на пять световых лет. Возможно, яркость его несколько увеличилась от скорости «Искательницы солнц»? Нет, эффект этот был пренебрежимо мал. Вероятнее, что ярким оно казалось ему лишь в субъективном восприятии. Ведь этот мир так похож на Землю. Там можно дышать, смотреть, касаться – все, как на Земле. Глорией эту планету назвали из чистой надежды, прежде чем человеческое око даже окинуло ее взглядом. От пикселей и спектров мало проку. В розоватой ночи, залитой сиянием ударного фронта «Искательницы», светились и другие звезды. Ионный прямоточник перепахивал межзвездный газ, состоявший в основном из ионизированного водорода, устремляясь в бескрайнюю ночь, и на пути этом его окружало нескончаемое световое представление, словно корабль был уловлен в радужную сеть, оплетен тонкими полупрозрачными занавесями разных цветов каления. За ними лежала спектрально-сдвинутая Вселенная. Некоторые из сиявших в ней звезд заинтересовали его – очертания созвездий, слагаемых ими, уже успели исказиться. Но с ближним красным солнцем ничто не могло сравниться.
– И что, это проблема? – спросил Клифф.
Абдус кивнул.
– О да, это проблема, но есть и другая, посерьезнее. Мы как могли пытались с ней справиться, но более сложный случай может подождать капитана.
Они вообще хоть о чем-нибудь способны поговорить начистоту?
Он услышал, как с губ его срывается:
– Ладно, так расскажите мне, что не так с этой звездой?
– Мы как раз к этому и ведем. Когда мы заступили на вахту, звезды не было видно. А в том месте, где она должна была находиться, обнаружился неожиданный слабый источник рекомбинации. Странный источник, – Абдус переключил каналы и указал на диффузный плюмаж цвета слоновой кости, вырывавшийся из задней части темного объекта.
Клифф нахмурился.
– Каковы размеры этой штуки?
– Приблизительно три астрономические единицы, – ответил Абдус. – В сигнатуре виден рекомбинантный водород – после ионизации. Эта вот линия – скорее всего, струя выброса. Охлаждаясь, составляющий ее ионизированный газ превращается обратно в атомы. По этой эмиссии мне удалось приблизительно закартировать контуры объекта. Видите?
– Гм. – Клифф наморщил нос, пытаясь мыслить как астроном. – А не могла ли эта струя оказаться звездным протуберанцем? Не пришло ли вам в голову такое объяснение?
Абдус сжал губы, но в остальном не выказал никаких эмоций.
– Начнем с того, что мы этой звезды даже не видели.
Вот черт, подумал Клифф и почел за лучшее заткнуться.
– Нам было тогда что измерять. Струя не привлекла нашего внимания, показалась незначимой. Но теперь мы поняли, что она может иметь отношение к звезде. К неожиданно возникшей на экранах звезде.
Клифф кивнул, улыбнулся, стараясь не раздражать Абдуса.
– Я все прекрасно понимаю. Наши проблемы имеют внутрикорабельное происхождение, а не внешнее. Итак… звезда появилась в поле обзора, поскольку перевалила через обод этого… объекта.
– И нас это встревожило, – прошептала Майра.
– А что, звезды до тех пор никто не видел? На ранних вахтах?
– Никто не видел звезды, – ответил, медленно моргая, Абдус.
Клифф пожал плечами. В умеренном увеличении карликовое светило казалось диском, значит, оно довольно недалеко. Притулилось на краю арки света от более яркой звезды, как прыщ, вскочивший на изгибе губы. Обычная звезда. Маленькая, красноватая. Он позволил себе воздеть бровь и посмотрел на Майру.
