Андрей Ливадный - Знак Близнецов, Потерянный рай

Антон отошел на несколько шагов. Его все еще мутило, и слабость давала о себе знать. Прислонясь спиной к нагретой скале, он прикрыл глаза.

Воспаленное сознание как будто ждало этого момента. Перед плотно сомкнутыми веками моментально закружил дьявольский хоровод событий, словно в мозгу кто-то прокручивал изощренную и продуманную вереницу стоп-кадров…

«Ты заперт на этой дрянной планете и больше никогда не выберешься отсюда!..» — гоготало сознание на фоне пикирующего из поднебесья вражеского перехватчика.

«Почему ты не умер там, на дне котловины, когда тебя ничто не тревожило и ты знал, что выполнил свой долг?!» — измывался визгливый потусторонний голос.

«Зачем тебе жить, придурок?!»

Кошмарное видение остекленевшей воронки и гонимого ветром пепла разрасталось до рамок безумия.

Он вздрогнул всем телом и открыл глаза.

Стоял теплый день. Спасшее его лохматое существо растянулось у входа в пещеру, нежась на солнце.

Антон отстегнул замки помятого гермошлема и, сорвав его с головы, с силой швырнул об землю. Его душила ненависть, но теперь уже к самому себе.

Кот вскочил как ошпаренный. Каждая шерстинка на его теле стояла дыбом, пока взгляд двух округлившихся глаз провожал скачущий по камням гермошлем.

Антон впервые в жизни слышал такое бесподобное по своим интонациям шипение. Он угрюмо посмотрел на своего ошарашенного, готового к драке спасителя и вдруг безнадежно расхохотался, опустившись на корточки.

Существо подошло к нему и село напротив. Было непонятно, смеется человек или из его горла вырываются хриплые рыдания. Антон действительно балансировал на грани срыва. Его положение нельзя было назвать плохим, — оно было попросту безвыходным… Война выжгла в его душе все, оставив только боль и ненависть к тем, кто вторгся в его жизнь, обратив в прах все самое дорогое… Он жил исключительно ради того, чтобы убивать врага, все остальное в нем поблекло и потеряло какой-либо смысл. Он разучился быть человеком…

И вот он один. Раненый, но живой, вдали от битв, на девственной планете, без надежды вернуться туда, где люди истребляют друг друга…

Тишина. Чистый, чуть горьковатый воздух…

Он чувствовал себя старой, изуродованной машиной, которую вышвырнуло на обочину, — и вот она стоит, еще способная двигаться, но уже не нужная, списанная в процент потерь и лишенная смысла собственного существования.

Он знал, что ему поздно начинать что-либо заново. Слишком много сгорело в его душе…

Теплое дыхание зверя опять коснулось его щеки.

Антон вдруг почувствовал, как от безысходности защемило в груди, словно он был не изувеченным войной солдатом, а маленьким мальчиком..

Он не понимал, что вдруг на него накатило, но, подчиняясь идущему из глубин души порыву, он вдруг протянул руки и обнял своего спасителя за шею, чувствуя, как тонут пальцы, в мягком пушистом подшерстке…

— Слушай, ты девочка или мальчик? — задал он на ухо коту чисто риторический вопрос. — Похоже, мальчик, девчонки так не дерутся… — он говорил и одновременно успокаивался словно от этого теплого пушистого существа исходили какие-то целительные волны… — Я буду звать тебя Пух, договорились?

В ответ раздалось невнятное: «Урм…»

Антон отстранился и начал снимать с себя изодранный скафандр. Душивший его минуту назад приступ отчаяния и бешенства вдруг отпустил.

Не было ничего сверхъестественного… были люди, их дела… и следы, вернее, шрамы, наносимые их поступками.

Антон стоял на краю обширного горного плато, за миллионы лет, прошедшие со дня его формирования, уже изрядно изъеденного по краям эрозией, покрытого скудным слоем почвы, на которой произрастали чахлые кустики травы, цеплявшейся корнями за трещины в камне, и смотрел на длинную уродливую борозду развороченной земли и растертых в пыль камней, в конце которой, накренившись, застыл хищный силуэт его истребителя.

Сердце Вербицкого сжала тоска при виде изувеченной боевой машины, которой уже никогда не взмыть в небеса. Бронеплиты ее обшивки обуглились, почернели, изменив до неузнаваемости контур истребителя, задние стабилизаторы, размягчившиеся от температуры, понуро обвисли и застыли в этом скорбном и немного комичном состоянии.

И все же в его душе тлел слабый огонек надежды.

Подойдя вплотную к покалеченной стальной птице, он с трудом отодвинул заклинивший люк и влез в кабину. Осмотр повреждений произвел на него удручающее впечатление. Удар о скалы был жестоким, вибрация в момент касания прошлась по внутренностям корабля, выбив экраны, порвав кабели и деформировав переборки. Нечего было и думать о том, чтобы пытаться восстановить тут что-либо, — такая задача была едва ли под силу целой восстановительной бригаде с набором необходимого для ремонта оборудования. При таких повреждениях машину наверняка бы списали в утиль…

Фотографию родителей сложило пополам, зажав между смятыми консолями пульта. Антон осторожно извлек карточку, стараясь не пораниться об острые огрызки стекла, торчавшие на месте обзорных экранов, и, разгладив ее, положил в нагрудный карман.

Собрав кое-какие вещи и оружие из бортовых неприкосновенных запасов, он свалил все в пустой пластиковый кофр и спрыгнул на землю.

Его спутник был уже тут как тут и озадаченно обнюхивал покоробленный, покрытый окалиной металл, поминутно фыркая и мотая головой, словно стремясь отогнать от себя неведомые и раздражающие запахи перегретого железа, горелой изоляции и пролитого масла. Заслышав шум, он поднял голову и озадаченно посмотрел на Антона, словно спрашивая: откуда взялся тут этот странный, дурно пахнущий предмет?

Антон усмехнулся, потрепав его по загривку.

Если и существовало в данный момент что-то, что не укладывалось в рамки обыденного понимания вещей, так это был этот грациозный теплокровный хищник, несомненно грозный и сильный, но по какому-то странному стечению обстоятельств питавший к человеку дружеские чувства.

Пока Антон перетряхивал и упаковывал кофр, он ходил кругами вокруг изуродованного истребителя, словно пытаясь запомнить его подетально, и при этом его глаза горели желтым, недобрым блеском, а шерсть на загривке то опускалась, то внезапно вставала дыбом, словно в мозгу этого существа шли мучительные и не совсем приятные мыслительные процессы.

Наконец он успокоился, сел и внимательно посмотрел на Антона, который, установив вокруг корабля несколько противопехотных мин, соединял их в один управляемый мини-компьютером комплекс.