Лёха, задрав голову, восхищённо присвистнул:
– Ничего себе! Дела…
Через небосклон – с севера-востока на юго-запад – проходила очень широкая белёсая полоса, отливающая по краям ультрамарином.
– Это он пролетел? – не поднимаясь с земли, чуть охрипшим голосом спросила Ванда. – Астероид?
– Вполне может быть. Вполне… Сиди, сиди. Не вставай.
– Почему?
– По кочану. Бережённого, как известно, Бог…
Закончить фразу Лёха не успел – вокруг надсадно загрохотало, и ударная волна, пришедшая не пойми и откуда, сбила его с ног.
Земля затряслась – словно припадочный престарелый эпилептик. Толчок следовал за толчком. Юго-западная часть горизонта нестерпимо сияла. Казалось, что где-то там прячется белое гигантское солнце.
«Апокалипсис, мать его. Причём, во всей своей красе, – объявил хладнокровный внутренний голос. – Хотя, может, ещё и пронесёт. В хорошем смысле пронесёт, понятное дело. Без пошлых туалетных вариаций и глупых подколов… Штанишки-то, братец, сухие? Молодец, одобряю… Землицу-то всё трясёт и трясёт. Так и хроническую мигрень – между делом – можно заработать. Что будем делать, если землетрясение разрушит здание метеостанции? А если все продуктовые запасы – вместе с морозильными камерами – провалятся в бездну? Ладно, что-нибудь придумаем. Не впервой…»
Минут через пятнадцать-двадцать ситуация слегка нормализовалась. Земля, конечно, ещё покачивалась и подрагивала, но уже откровенно лениво и устало. На юге и юго-западе надсадно грохотало – далёкой хриплой канонадой. А, вот, яркое белое свечение исчезло без следа.
– Чёрт, коленку слегка ушиб об камень, – пожаловался Лёха. – Пару-тройку суток придётся хромать… Как ты, любимая графиня?
– Удивительно, но с ума пока не сошла, – сообщила Ванда. – Дамской истерики не наблюдается. Даже, представь, не описалась.
– Одобряю и восхищаюсь.
– Значит, астероид, всё же, упал?
– Без сомнений.
– И, что будет дальше?
– Скоро, сероглазка, узнаем, – успокаивающе подмигнул Лёха. – О, ветерок задул. С юго-запада.
– Задул. Очень тёплый и ласковый.
– Ну-ну. Знаем мы эту обманную и сладкую ласковость. Как же, сталкивались. Причём, неоднократно…
– Встаём?
– Поднимаемся.
– И следуем по первоначальному маршруту?
– Нет, естественно. Немедленно, не теряя времени, возвращаемся на метеостанцию.
– Что так? – лукаво прищурилась Ванда. – У нас же строгие и незыблемые инструкции. Мол, пока других приказов из Центра не поступало, необходимо старательно, не отвлекаясь на всякую ерунду, присматривать за рабочими точками.
– Пренебрежём. До окончательного прояснения ситуации. Давай, любимая, руку.
– Спасибо… Ой, журчит!
– Журчит, – подтвердил Лёха. – Наш ручей опять – до самых краёв – заполнился водой.
– Точно, заполнился. Причём, какой-то грязноватой и дурно пахнущей водицей… Ой, кто это плывёт?
– Похоже, крокодил.
– Шутка т-такая? – слегка заикаясь, уточнила Ванда. – Г-глупая и совсем несмешная?
– Вовсе и не шутка. А самый натуральный крокодил. Тропический и – как минимум – восьмиметровый. Или же аллигатор. Мать его скользкую…
– Не надо при мне выражаться.
– Извини. Не буду.
– Симпатичное такое брёвнышко. Тёмно-зелёное. Утыканное толстыми тёмно-фиолетовыми иголками.
– Давай-ка, милая жёнушка, отойдём подальше от берега ручья, – предложил Лёха. – Чисто на всякий пожарный случай. Пока нам головы и ноги не откусили… И по сторонам внимательно поглядываем. Под ноги смотрим. Наблюдаем за небесами.
– Думаешь, что у этого крокодила имеются закадычные друзья и подружки?
– К Папе Римскому в гости не ходи. Неприятности и гадости, как всем хорошо известно, обожают собираться в дружные стаи.
Из-за тёмно-серых туч неожиданно выглянуло солнышко.
– Обыкновенное солнышко. Светло-жёлтое и тёплое, – расстегивая на комбинезоне молнию, поделилась ощущениями Ванда. – Совсем даже и не заполярное. Висит себе в небесной вышине и старательно кочегарит. Фу, как жарко… Что, планетарная ось сместилась, поменяв угол наклона, в очередной раз?
– Очень похоже на то.
– А-а-а!
– Что ещё случилось?
– Змея! Огромная!
– Змея, – хмыкнув, подтвердил Лёха. – Толстая, длинная и узорчатая. Скорее всего, анаконда… А почему ты так громко кричишь? Змея, не обращая на нас никакого внимания, ползёт куда-то по своим змеиным делам. Зачем же пугать бедное животное? То бишь, мирное холоднокровное существо? И вообще, анаконды охотятся сугубо по ночам…
– Но я же не знала про это. Извини. Больше такого не повторится, – принялась оправдываться жена. – Ой, лошадки! – восторженно захлопала в ладоши. – Полосатенькие!
– Зебры. Несколько сотен голов. Шагаем к метеостанции и разговариваем на ходу.
– А за зебрами грациозно вышагивают какие-то длинноногие существа… Может, жирафы? Я про них читала в умных книжках.
– Жирафы, – расстегивая молнию на комбинезоне, печально вздохнул Лёха. – Мать их пятнистую… Извини, пожалуйста. Жарковато сегодня. Весь утренний снег растаял.
– И, как всё это прикажешь понимать? Откуда на северных Дальних островах взялась такая разнообразная тропическая экзотика? Крокодилы, гигантские змеи, зебры, жирафы?
– Наверное, из Прошлого.
– Это как?
– Трудно объяснить.
– А ты, всё же, попробуй, – попросила Ванда.
– Хорошо, слушай… Нашу планету окружают магнитные поля. Упал нехилый астероид. Магнитные поля подверглись серьёзным изменениям. Это касается и их конфигураций, и ключевых показателей. Некоторые заслуженные учёные, живущие в моём Мире, утверждают, что именно в периоды значимых магнитных аномалий они и возможны. То есть, теоретически вероятны…
– Кто – они?
– Пробои во Времени, гнутые ярмарочные баранки, – невесело ухмыльнулся Лёха. – Связанные, как утверждают высоколобые учёные мужи, с далёким Прошлым. Причём, пробои во Времени могут быть – даже – многоярусными и веерными.
– Это что ещё за зверь?
– Свалился нежданный астероид. Планету затрясло. Магнитные поля слегка исказились. Произошёл краткосрочный пробой во Времени… Пока всё ясно-понятно?
– Есть немного, – кротко улыбнулась Ванда. – Продолжай.
– Понятливость и сообразительность – одни из твоих главных достоинств, уважаемая средневековая графиня. Естественно, после длинных и стройных ног… Итак, произошёл локальный пробой во Времени. В Настоящее – из Прошлого – пожаловали экзотические гости. Но Землю-то продолжает целенаправленно трясти. Следовательно, магнитные поля продолжаются трансформироваться и деформироваться. За первым пробоем во Времени следует второй, за вторым – третий…
– И получился полноценный зоопарк.
– Или что-то похожее. Типа – Национальный природный вневременной парк планетарного масштаба.
– Голова идёт кругом.
– От чего? – притворно удивился Лёха.
– От всяких параллельных Миров. От магнитных аномалий. От планетарной оси, которая может менять угол наклона. От многоярусных пробоев во Времени, в конце-то концов…
– По мне, так всё просто и обыденно. Никаких необъяснимых чудес. Сплошная скучная наука.
– Это ты, милый, скорее всего, просто валяешь дурака, – предположила Ванда. – Ну, чтобы меня – девушку трепетную и пугливую – немного успокоить. А на самом-то деле, выражаясь твоими же словами, нас сейчас окружает самый натуральный дурдом.
– И бред горячечный.
– И блин горелый.
– Молодец, сероглазка! Шагаем…
Легко было сказать, мол: «Шагаем!». А, вот, собственно шагать было совсем даже и непросто. Во-первых, противно и настойчиво ныло ушибленное колено. Во-вторых, температура окружающего воздуха неуклонно повышалась, и путники – через каждые полторы-две минуты – смахивали ладонями с лиц капельки солёного пота. В-третьих, поменялся – самым кардинальным образом – рельеф окружающей местности. Постоянно приходилось перешагивать и перепрыгивать через свежие трещины, образовавшиеся в земной поверхности, а наиболее широкие, и вовсе, обходить стороной.
