– Ну и что. Мама ездит в экспедиции, папа тоже ездит на учения, Саша тоже ездит в командировки, иногда, когда его старший следователь посылает. Почему я не могу поехать куда-нибудь?
– Потому что ты – еще ребенок, – пояснил Димка.
– И паспорта у тебя нет, – добавил Алик.
– Зачем мне паспорт? – возмутилась Эл.
Они потом долго еще спорили, мальчишки надеялись отговорить ее, но Эл хранила стойкую убежденность в том, что она права и надо искать путь в будущее.
Все произошло, как обычно, неожиданно. Однажды Эл открыла глаза и поняла, что она уже не дома.
Дни на Плутоне сильно отличались от обычной жизни Алика. Академический распорядок был забыт. Он попал в водоворот быстро сменяющихся событий, водоворот, в котором он должен был найти способ не запутаться, контролировать, что он делает.
Он летел на эту планету со страстным желанием увидеть Эл. Он хотел отодвинуть в сторону суету и бешеный ритм последних лет. Полеты в космос стали делом обычным, и Алик уже скучал по более размеренной жизни.
Происходящее здесь напоминало дурной сон. Эл исчезла сразу после их разговора за обедом. Алик пошел к Ставинскому с ощущением страха. Командор всегда был крут на суждения. Будет ругаться. Алик боялся смотреть в его сторону. Как он узнает мысли командора?
Командора не оказалось на месте. Сошло бы за везение, но он встретил Светлану Бернц.
– Заходи, – пригласила его Светлана. – А где Эл, вы ведь неразлучны?
– Решила отдохнуть, – соврал Алик.
– Командора нет, пошел воевать за свободу любимой ученицы.
– Как он? – поинтересовался Алик.
– Здоров.
Алик покивал. Светлана явно хотела затеять разговор, и он был как-будто не против. Сейчас Алик не испытывал прежнего недоверия. Светлана улыбалась ему.
– Ответишь на несколько вопросов?
– Смотря каких? – спросил Алик.
– Про Эл, – честно призналась Светлана. – Давно вы не виделись?
– Вот так воочию давно, с тех пор, как она улетела в эту злополучную экспедицию.
– Как тебе кажется, она сильно изменилась? У нее всегда был такой характер?
– Какой?
– Жесткий. Она очень самостоятельная и манера поведения, честно сказать, слишком независимая.
– Ставинский то же не подарок, – постарался защитить Эл Алик.
– Ставинский – это имя, авторитет, выше не бывает, а Эл, с ее положением, ведет себя глупо.
– Нет. Она старается быть честной.
– Но при этом она не признает авторитетов, общепризнанных норм и принципов. Руководить ею не просто.
– А ею не надо руководить, с ней можно замечательно сотрудничать.
– А тебе не кажется, что ради собственных интересов и нужд она пойдет на нарушение любых законов, правил и договоров.
– Это не так. Знаете, мне не очень нравиться этот разговор. Эти вопросы лучше задать ей самой или в ее присутствии, – сказал Алик. – У Эл есть свой кодекс, сколько знаю ее, не припомню, чтобы она делала что-то, что идет в разрез с принципами человеческой совести. Она всегда думает о деле и о других, и в последнюю очередь о себе.
– А ты уверен, что видишь прежнюю, настоящую Элли Светлову? Имя и то странное.
В душе Алика всколыхнулись сомнения, которые он еще недавно, казалось, поборол. Светлана верно нашла слабое место.
– Мы говорили об этом. Я рассказал ей о подозрениях и слухах, которые ходят вокруг нее, и она точно дала понять, что ничего не изменилось, она такая, как была, – ответил Алик.
Зачем он поддержал разговор! Ставинский не зря привез ее, она специалист и, скорее всего, знает больше чем он. Она навредит Эл.
– А каковы твои впечатления? Ведь вы были друзьями.
В глазах Светланы блеснуло любопытство.
– Мы и сейчас друзья. Я ей верю. Эл редко говорит неправду.
– Ты читал, что-нибудь об экспедиции "Тобос"?
– Все, что нашел. Все отчеты и дискуссии. Почему вы спрашиваете?
– А тебе не показалось удивительным, что спаслась Эл, которая никакой квалификации не имеет, и кого она прихватила – биолога. Аналитики говорят, что никто выжить не мог.
Светлана говорила убедительным тоном. Алик слушал, а потом решил возразить.
– Странно то, что о катастрофе судят те, кто катастрофы не видел, возразил Алик.
– Судят специалисты поумнее нас с тобой. А противоречий много.
– Знаете, чем больше я узнаю людей, тем больше убеждаюсь в том, что они берутся судить через собственную призму. Если хочешь, чтобы тебе доверяли, доверяй сам – для меня это правило ценнее. Я вижу Эл. Я ей верю, – настаивал Алик.
– Ты просто пристрастен… Вы не виделись долго… Если хочешь, я кое-что тебе расскажу, чего не было в отчетах. – Светлана уголком глаза глянула на Алика, он насторожился, она продолжала. – Эл не проходила полное медицинское освидетельствование. Сочли преждевременным травмировать ее. Все-таки, жертва катастрофы. Но потом, на самом деле тайком провели скромную серию исследований. И вот что примечательно. Когда делают спектральный анализ крови и проверяют генокод, а об этом Эл знает, то показания не хуже, не лучше нормального человека, а во сне, когда Эл не знает, анализы на редкость отличаются.
– Потом выясняется, что Эл и Лондер летели на катере с испорченной навигационной системой. Взрыв ее повредил. Теоретически катер не мог вернуться, а на деле летел по самому кратчайшему расстоянию, и тут как тут подвернулись спасатели Галактиса. Просто сказка с хорошим концом. Все согласно показаниям Эл. То, как она вела катер и садилась последний раз, странно повторяет ее прошлое возвращение. Когда я сводила все воедино, выяснился еще один парадокс. Тело Эл представляет собой естественный аккумулятор. Давно известно, что человек сам способен аккумулировать жизненную энергию столько, сколько надо. Но люди, за редким исключением, не осознают этого преимущества. Допустим, она может. Врожденное или научилась, но Эл аккумулирует в количествах разрушительных для живых существ нашего вида. А она бегает, ходит, спит и ест, как ни в чем не бывало. Самое потрясающее то, что у нее вообще нет прошлого – человек из ниоткуда.
Алик покрылся холодным потом.
– Поэтому меня интересует вопрос, где и как вы познакомились? – завершила Светлана.
Алик сам удивился, что нашел что сказать.
– А Эл об исследованиях знает?
– Может и знает, но виду не подает.
Алик будто снова пережил страшное пробуждение Эл, рассказ Светланы частично объяснял то светопреставление, которое он видел. Ему стало жутко. Жутко и страшно.
