– Все зависит от угла, под которым вы смотрите на нее. С Нефелоса она похожа на человеческую руку тремя пальцами, из университетской обсерватории на Земле она действительно напоминает голову лошади. Может быть, поэтому она и получила такое название! Может, никакого Хорса Хеда и не было, кто знает?
Эта тема уже не интересовала Байрона. Он говорил, просто чтобы слышать свой голос.
Наступившая пауза затянулась настолько, что у Джилберта появилась возможность коснуться темы, которую Байрон не хотел обсуждать, но о которой не переставал думать.
Джилберт спросил:
– Где Арта?
Байрон бросил на него быстрый взгляд.
– Где-то в трейлере. Я не слежу за ней.
– Автарх следит. Он мог с таким же успехом поселиться там.
– Ей повезло.
Морщины на лице Джилберта стали глубже.
– Не будьте дураком, Байрон. Артемизия из семьи Хинриадов. Она не может допустить, чтобы с ней обращались подобным образом.
– Перестаньте, пожалуйста.
– Не перестану. Я давно хотел это сказать. Почему вы с ней так поступили? Потому что Хинрик, возможно, виноват а смерти вашего отца? Хинрик – мой брат, но ваше отношение ко мне не изменилось.
– Хорошо, – сказал Байрон. – Я не изменился по отношению к вам. Я разговариваю с вами, как прежде. Но я и с Артемизией разговариваю.
– Как прежде?
Байрон молчал.
– Вы сами толкаете ее к Автарху, – сказал Джилберт.
– Это ее выбор.
– Нет, это ваш выбор. Послушайте, Байрон… – Он положил руку юноше на колено. – Поймите, я не хочу вмешиваться, но она единственное, что осталось от семьи Хинриадов. Вы сочтете это забавным, если я скажу, что люблю ее? У меня никогда не было детей.
– Я не сомневаюсь в вашей любви.
– Тогда советую вам ради ее блага: остановите Автарха, Байрон.
– Я думал, вы верите ему, Джил.
– Как Автарху – да. Как лидеру борьбы против тиранитов – да. Но как мужчине по отношению к женщине, к Артемизии – нет.
– Скажите ей это.
– Она не станет слушать.
– Думаете, она послушает, если скажу я?
– Если скажете как следует.
На мгновение Байрон, казалось, заколебался. Он провел языком по пересохшим губам, но затем отвернулся и хрипло промолвил:
– Я не хочу говорить об этом, Джил.
– Боюсь, вы пожалеете, да поздно будет, – печально сказал Джилберт.
Байрон ничего не ответил, Почему Джилберт не оставит его в покое? Ему и самому не раз приходило в голову, что он пожалеет. Но что он может сделать? Дороги назад нет.
Он глубоко вздохнул, чтобы избавиться от ощущения удушья.
После следующего прыжка вид на экране изменился. Байрон установил приборы на пульте в соответствии с указаниями пилота Автарха, оставил на дежурстве Джилберта, а сам пошел спать. Проснулся он оттого, что Джилберт яростно тряс его за плечо.
– Байрон! Байрон!
Байрон скатился с полки, выставив перед собой сжатые кулаки.
– Что?!
Джилберт поспешно отступил.
– Тихо, тихо, успокойтесь. На сей раз это Ф-2.
До Байрона постепенно дошло; Джилберт облегченно вздохнул.
– Никогда больше не будите меня подобным образом, Джил! Ф-2, говорите? Вы имеете в виду четвертую звезду, верно?
– Разумеется. Забавно, не так ли?
В каком-то смысле это действительно было забавно. Примерно девяносто пять процентов всех обитаемых планет в Галактике обращаются вокруг звезд спектрального класса Ф или Ж диаметром от семисот пятидесяти до полутора миллионов миль и с температурой поверхности от пяти до десяти тысяч градусов. Солнце Земли – класса Ж-0, Родии – Ф-3, Лингейна – Ж-2, Нефелоса – тоже Ж-2, Ф-2 – это довольно тепло, но не слишком.
Первые три звезды, у которых они останавливались, принадлежали к спектральному классу К и были маленькие и красные. Даже если бы у них оказались планеты, скорее всего они были бы непригодны для жизни.
Хорошая звезда – она во всем хорошая звезда! В первые же часы они обнаружили пять планет, ближайшая из которых располагалась в ста пятидесяти миллионах миль от центра системы.
Теодор Риззет лично принес эту новость.
Он приходил на «Беспощадный» так же часто, как и Автарх, всякий раз озаряя корабль своей сердечностью. На этот раз он тяжело дышал и отдувался после упражнений на космическом канате.
– Не знаю, как Автарх это проделывает. Ему, как видно, все нипочем, – сказал он, переводя дух, – Может, потому, что он моложе. – И тут же резко переменил тему: – Пять планет!
– У этой звезды? – спросил Джилберт. – Вы уверены?
– Точно. Четыре из них, правда, Ю-типа.
– А пятая?
– Кажется, то, что нам нужно. В атмосфере есть кислород.
Джилберт издал вопль триумфа, а Байрон сказал:
– Четыре планеты Ю-типа'. Что ж; нам нужна только пятая.
Он понимал, что такое распределение естественно. Большинство планет в Галактике обладает водородными атмосферами. Звезды в основном состоят из водорода, а он – источник создания планет. Планеты Ю-типа имеют атмосферу из метана и аммиака, иногда с добавками молекул водорода. Такие атмосферы обычно очень насыщенны и густы. Сами планеты почти неизбежно достигают тридцати тысяч миль в диаметре со средней температурой около пятидесяти градусов ниже нуля. Они совершенно не пригодны для обитания.
На Земле Байрона уверяли, что планеты Ю-типа называются так из-за Юпитера – одной из планет Солнечной системы. Не исключено, конечно. Во всяком случае, планеты З-типа явно названы в честь Земли. Они сравнительно невелики, и их слабое тяготение не удерживает содержащие водород газы. К тому же они обычно ближе к солнцу и теплее. У них прозрачные атмосферы, содержащие кислород и азот, иногда с вредными примесями.
– А хлор? – забеспокоился Байрон, – Досконально ли исследовали атмосферу?
Риззет пожал плечами:
– Из космоса можно судить лишь о верхних слоях. Если есть хлор, он сосредоточен ближе к поверхности. Посмотрим. – Он хлопнул ладонью по широкому плечу Байрона. – Как насчет того, чтобы нам пропустить по рюмочке в вашей каюте, молодой человек?
Джилберт беспокойно посмотрел им вслед. Сейчас, когда Автарх ухаживает за Артемизией, а его первый помощник становится собутыльником Байрона, «Беспощадный» все больше превращается в лингейнский корабль. Он подумал, сознает ли Байрон, что делает, Потом мысли его перенеслись к новой планете.
Корабль спускался в атмосферу. Артемизия, сидя в пилотской рубке, безмятежно улыбалась и казалась вполне довольной. Байрон изредка поглядывал в ее сторону. Когда она вошла, он сказал: «Добрый день, Артемизия» (последнее время она редко заглядывала в рубку, и он был захвачен врасплох), Но она не ответила.
– Дядя Джил, это правда, что мы садимся? – в ее голосе звучала искренняя радость.
